История стран Востока Подразделы категории "Гордон": Иуда: версии предательства
Расшифровка передачиАлександр Гордон. Я хотел бы начать всё-таки не с подвига, а с традиционной версии предательства. Я вот о чём подумал перед программой. Ведь не будь Иу- ды, в классическом понимании как предателя внутри системы, то и подвиг не был бы таким выпуклым, по- тому-то что сделали первосвященники? Они ведь ис- полнили закон, свой закон, то есть они формально пе- ред Богом, своим Богом, перед собой ни в чём не вино- ваты. Они наказали лжепророка, они наказали кощун- ствующего человека, и так далее. Что сделали римляне? Они тоже исполнили закон – они охраняли границы империи тем способом, который был принят и законен. Что сделал Иуда? Он совершил беззаконие, поскольку он был учеником, он был в си- стеме, он был внутри, он был в новом законе, от кото- рого отказался. Валентина Кузнецова. Да, естественно. Александр Гордон. Вот это подоплёка, а в чём здесь суть этого гре- ха? Валентина Кузнецова. Это действительно предательство, я бы сказа- ла, ну, в чистом виде, в идеальном виде, потому что отношения ученика и учителя мы часто воспринимаем как школьного учителя и школьного ученика, а это со- вершенно другое, ведь там учитель – это новый духов- ный отец. И ученик обязан просто подчиняться полно- стью, ну как сейчас старцам подчиняются некоторые. Недаром мне говорили, что в китайской традиции уче- ник, выступивший против учителя, просто должен был быть сожжён, то есть это нечто, как бы нарушающее вообще всё, природу, этого нельзя было терпеть. Я бы не согласилась с тем, что первосвященники ис- полнили свой закон. Дело в том, что Евангелие посто- янно подчёркивает, что свидетелей не было. Должно было быть два или три свидетеля, которые говорили одно и то же. Вот все евангелисты подчёркивают, что не было такого количества. Потом там была масса на- рушений судебных. Нельзя было заседание проводить в канун праздника или во время праздника. Так, если человека присуждали к смерти, то должно было состо- яться ещё одно судебное заседание, по крайней мере, хотя бы через сутки, но не через меньшее количество времени. Считалось, что если человек приговорён к смерти – конечно, это очень страшно, – следователь- но, вдруг могут появиться новые обстоятельства в его пользу. Но такого не было, прошло всего лишь несколь- ко часов. И, кроме того, очень вероятно, что если бы Иисус был признан лжепророком, то первосвященни- ки имели бы право побить его камнями, потому что у них была религиозная автономия. Римляне ведь отно- сились к чужим религиям очень снисходительно. Они просто завоёвывали новый народ и включали богов в свой пантеон, евреи были людьми очень капризными, они в Риме назывались атеистами, очень интересно, потому что они не признавали других богов. Вот поэто- му в строгом смысле слова, первосвященники совер- шили тоже нарушение. Александр Гордон. Но тут есть противоречие тогда: в чём же нару- шение, его же камнями не побили, они предали его в руки римского правосудия, не найдя… Валентина Кузнецова. Они предали его по ложному обвинению как по- литического мятежника, сыграв на том, что Машиах, Помазанник, или греческое слово Христос, это царь и, следовательно, римляне, не очень искушённые во всех тонкостях, просто-напросто примут его за царя, за че- ловека, который отложился от Римской империи. По- нятно, да? Недаром в одном из Евангелий, это Еванге- лие от Луки, говорится, например, о том, что первосвя- щенники обвиняли перед Пилатом Иисуса в том, что он запрещает платить налоги. Сами понимаете, налоги – это первое, что означает, что человек выступил против системы, против Римской империи и что он объявил себя царём. Пилат тоже не исполнил закон, потому что много- кратно подчёркивается, что Пилат говорил: я не нахо- жу никакой вины в этом человеке. Вы понимаете, ри- млянин, который, вскормленный молоком матери, вы- росший в сравнительно правовом государстве, отдаёт человека на казнь – человека, которого он несколько раз объявил невиновным! Александр Гордон. Простите, что я так активно вмешиваюсь в на- чале разговора, но мне это всё напоминает странную историю из Ветхого Завета, а именно, исход из Египта, когда Господь насылает десять казней египетских на упрямящегося фараона, и каждый момент, когда фара- он соглашается с тем, что народ должен уйти… Валентина Кузнецова. Да, да, ожесточение так называемое. Александр Гордон. …Господь его останавливает, говорит, нет, ещё не всё, сейчас ты откажешься, а завтра мы с тобой ещё раз поговорим по этому поводу через Моисея. Я почему об этом говорю, потому что мне кажется, что это имеет непосредственное отношение к теме наше- го разговора. Коль суждено свершиться (я ведь начал с сознательной провокации) и совершено два беззако- ния, то вмешательство Господне более чем очевидно. Тогда в чём, и это одна из версий, того же самого Лео- нида Андреева, в чём обвинять Иуду, который испол- няет предписанное и исполняет безукоризненно? Валентина Кузнецова. Ответ есть в самом Евангелии. Иисус говорит: да, Сын человеческий идёт по пути, который предска- зан в Писаниях, но горе тому человеку, который пре- даёт Сына человеческого, лучше бы не ему родиться вовсе. Понимаете, здесь вечная проблема, мы, евро- пейцы, понимаем «или – или». Или есть предопреде- ление – и Иуда не более чем орудие, не более чем автомат, он выполняет ту роль, которая была предна- чертана ему Богом до начала времён, и тогда его не в чём обвинять, но в таком случае у человека нет свобо- ды выбора, правильно. Потому что если человек, если его поступки предопределены, следовательно, он ни в чём не виноват, его нельзя винить, может быть, наобо- рот нужно даже восхвалять. Понимаете, вот когда мы возьмём древнеиндийские эпосы, Махабхарату напри- мер, там ведь интереснейшая параллель есть с царе- вичем Арджуной и Кришной, там многие даже видели сходство. Царевич Аджуна, праведный и святой чело- век, обязан убивать, потому что ему сказано: не думай об этом, ты убиваешь родственников, друзей, тебе так предначертано, ты свят, когда исполняешь всё это. В конце концов, ему велено даже предать самого Криш- ну. То есть, мы видим какую-то параллель, но эта па- раллель кажущаяся, потому что в библейской мысли свобода выбора и предопределение не противоречат друг другу, а они идут как те самые параллельные пря- мые, которые в привычной геометрии никогда не пере- секаются, но в другой геометрии они всё-таки в беско- нечности где-то пересекутся. Значит, это не означает, что Бог избрал Иуду, просто Бог – реалист. Он прекрасно знает, что среди челове- ков, среди людей, всё равно найдутся люди, которые предадут, которые убьют и так далее. То есть не был бы это Иуда, был бы другой. Александр Гордон. А почему не был другой, ведь каждый из учени- ков потенциально был способен на это? Валентина Кузнецова. Просто потому, что один уже успел, да, они все потенциальные предатели. Да, очень интересно, ведь Матвей помещает даже рядом отречение Петра, а за- тем раскаяние Иуды. Они все очень похожи, они все, собственно говоря, отступились и бросили, но, пони- маете, тут всё-таки есть очень большое сходство, но есть и маленькая разница: вот всё-таки ученики не по- шли, они просто бежали, но они не пошли, они не ста- ли предавать Иисуса. Есть очень маленькое, очень простое объяснение – вероятно, просто они чуть-чуть больше любили Иису- са. Александр Гордон. Или чуть позже сообразили. Валентина Кузнецова. Или позже сообразили, совершенно вы правы, потому что есть, например, сцена, когда два очень близких ученика, Иоанн и Иаков, сыновья Зеведея, по дороге в Иерусалим просят Иисуса о том, чтобы он им дал право занять места по правую и левую руку, и все остальные стали возмущаться, возмущаться тем, что их опередили, несомненно. Яков Кротов. Ну, всё-таки, это не уникальное преда- тельство. Когда мы видим проповедь первых апосто- лов в самые первые дни христианства, они ведь ниче- го не говорят отдельно о Понтии Пилате, отдельно о первосвященнике, они всё-таки обращаются, и говорят «мы», что всё-таки «мы распяли» и «он воскрес», то есть… Валентина Кузнецова. Нет, они не говорят: «мы распяли», они говорят: «вы распяли», кстати, маленькая разница! Яков Кротов. Да, они говорят «вы», обращаясь, всё-таки ко всем присутствующим, которые совершенно не распи- нали. Валентина Кузнецова. Есть в Деяниях апостолов совершенно чёткие слова, что против Христа поднялся весь мир. Там ска- зано: Понтий Пилат вместе с Иродом, в союзе с языч- никами, да, вместе с народом Израиля. Таким обра- зом, ответственность не на евреях, не на ком-то, а на всём мире. Яков Кротов. Да, то есть это космическое предательство. Валентина Кузнецова. Да, это космическое предательство, конечно. Яков Кротов. Это объясняет почему, собственно, в право- славной традиции, не только в русской, всегда перед причастием читают молитву, где есть слова «не дай, Господи, чтобы я поцеловал тебя, чтобы я прикоснулся к тебе губами, как это сделал Иуда». Это как раз к вопросу свободе воле, это аксиома ре- лигиозного опыта. Потому что в каждый отдельный мо- мент каждый верующий человек по своему сиюминут- ному состоянию знает, что «я верую свободно» и точ- но так же «я свободно грешу», поскольку любой грех – это предательство своей веры, в какой момент я более свободен. Как ни странно, может быть, это мой личный опыт, но, видимо, слабое место, на котором очень мно- гие ломаются, то, что свобода легче прощупывается через грех, потому что когда человек верен, это хоро- шо прощупывается. «Свобода» в этом смысле прила- гательное, «свободная любовь», «свободное творче- ство». Чтобы почувствовать себя действительно сво- бодным, проще именно на эмоциональном уровне как раз предать, попробовать отойти от заповеди, и тогда человек как бы влагает персты в свою бездну и убе- ждается, что бездна здесь, «я могу плюнуть в лицо хоть Богу», хоть кому угодно. Но конечно, это фальшивое ощущение свободы. Потом у большинства вменяемых людей наступает похмелье, потому что свободу попро- бовали, и сразу выплёвываем, потому что это лжесво- бода. Мы знаем, как это выплюнул Иуда, мы знаем, как это выплюнул Пётр. Пётр остался в числе святых апостолов, а Иуда нет, а главная проблема (главная в этом отношении) насколько мы можем сказать, что по- каяние Петра солиднее, искреннее и глубже, чем по- каяние Иуды. Валентина Кузнецова. Абсолютно не можем ничего сказать по этому поводу. Яков Кротов. Ну, видимо, нет, хотя неверующие люди как раз убеждены, что всё просто, Иуда там, Пётр здесь. Валентина Кузнецова. Вот так в Толковой Библии говорится: да раз- ве можно сравнить, разве плакал Иуда так, как плакал Пётр? Это абсолютно романическая версия, понятно. Нет, на самом деле, если судить по Матвею, то Иуда раскаялся полностью: он заявил это словами, он не постыдился сказать, что он предал, предал невинную кровь, то есть выступил в качестве лжесвидетеля, что самое страшное, да. И кроме того, он вернул деньги. Это очень важно, он разорвал сделку, это чрезвычайно важно. Вы знаете, есть такая гипотеза, есть даже ка- кие-то доказательства того, что в древности, если, на- пример, человек продавал дом, то он имел право по- том ещё в течение года вернуть его назад; и если ку- пившему дом этот дом очень нравился, то он послед- ние дни, какие оставались до конца года, прятался, для того чтобы покупатель не успел его найти и вернуть эти деньги. Так, понимаете, что интересно, было пре- дусмотрена такая вещь: если бывший владелец дома не мог найти покупателя, а он хотел вернуть себе на- зад деньги, в смысле дом, простите, он просто шёл и оставлял деньги в сокровищнице храма, таким обра- зом, это означало, что сделка расторгнута. Здесь первосвященники отказались взять эти день- ги, и тогда он сделал то, что было принято тогда – он расторгнул сделку. Поэтому, когда мы говорим о том, может ли быть Иуда прощён, то, во-первых, конечно, не человеку об этом судить, а Богу, но так, как описы- вает евангелист раскаяние Иуды, это раскаяние абсо- лютно полное. Обычно пытаются сказать, нет, Иуда не может быть оправдан, Иуда не может быть прощён, по- тому что он покончил жизнь самоубийством, а само- убийство – грех непростительный. Александр Гордон. Из чего это следует, если мы говорим… Валентина Кузнецова. Самое интересное, что в Библии ничего об этом не говорится. Александр Гордон. Я поэтому и говорю. Валентина Кузнецова. Никогда, нигде, причём в Библии есть даже один пример шахида, это Самсон, ну, правильно, шахид! Са- ул кончает жизнь самоубийством, узнав о поражении, это даже нормально, вообще, Библия это не осуждает и не восхваляет. Вот, скажем, в эллинистической культуре самоубий- ство даже прославлялось, там было хорошо, если человек потеряет честь, если человеку невыносимо жить, самоубийство – это вещь прекрасная. Но в би- блейской традиции ничего об этом не говорится. Един- ственный человек, который выступил против само- убийства, это Иосиф Флавий, в «Иудейской войне», но, мягко говоря… Александр Гордон. Не ему выступать… Валентина Кузнецова. Не ему выступать… Александр Гордон. Если бы он остался, и поступил так же, как они, тогда да. Валентина Кузнецова. Да, да, да, он отказался умереть, в «Иудейской войне» есть большой монолог, где он аргументирует, кстати, не тем, что Бог запрещает, а говорит о том, что самоубийство противно природе, всему живому. Он го- ворит: «вот нет ни одного животного, которое бы покон- чило жизнь самоубийством», что неверно, мы теперь это знаем. Да, и лишь потом уже добавляет: «и поэто- му Бог тоже считает это преступлением». Александр Гордон. Это просто оправдание своего поступка. Валентина Кузнецова. Да, это оправдание. Кстати, это очень интерес- ный вопрос. Откуда появилась идея того, что само- убийство – это грех? Очень вероятно, когда христиан- ство вышло на эллинистические просторы, нужно бы- ло объявить – а самоубийство было, извините, мож- но сказать, модной вещью, – нужно было объявить это грехом. Александр Гордон. И потом, самоубийство, это всё-таки, особенно в первые века христианства, в века гонения, это такой контрадикт «мучительной смерти во имя». То есть, это тоже предательство, это отход, может быть, поэтому оно осуждалось? Но это всё гипотезы. Яков Кротов. Мы твёрдо можем сказать, что самоубийство в христианской традиции всё-таки стало считаться гре- хом сравнительно поздно, это не связано с антично- стью. Я думаю, здесь какая-то более глубокая вещь, на- верное, связанная как раз с пониманием Иуды, и она сводится к тому, что это не отдельный какой-то пункт христианской этики, а общехристианская убе- ждённость. Она нарастает с веками, она постепенно реализуется в том, что всё-таки спасение не просто в соблюдении закона о спасении, не во вхождении в цер- ковь, как в какую-то организацию, институт, а спасение всё-таки в том, что вечная жизнь начинается уже здесь. Валентина Кузнецова. Понятно. Нужно прожить эту жизнь. Яков Кротов. Нужно прожить эту вечную жизнь. В этом смы- сле самоубийство – это просто абсурд, потому что то, что было героизмом, сейчас… Валентина Кузнецова. Это давно сравнивали с тем, что человек поста- влен как солдат на посту, и он покидает свой пост. Это запрещено. Александр Гордон. То есть, та же тема предательства. Валентина Кузнецова. Да, тема предательства. Яков Кротов. Это скорее не солдат на посту, а это скорее ху- дожник в мастерской, который… Валентина Кузнецова. Нет, ну, во всяком случае, я читала именно такие вещи: солдат на посту, нельзя покидать свой пост, ты совершаешь предательство. Яков Кротов. Я это помню. Но я говорю сейчас не по это- му детскому рассказику, а я говорю по своему лично- му опыту. Почему на Иуду столько навешено собак на протяжении истории христианства – у Данте и прочее? Это, конечно, чистый случай фрейдистской проекции вытеснения, когда люди боятся слабости и склонности к самоубийству в себе. Когда людям нужен какой-то козёл отпущения и прочее, прочее. Но правда заклю- чается всё-таки в том, что, конечно, главная традиция не делает акцент на грехи Иуды. Это довольно позднее явление. Не раньше тех же 11-12 веков. И она связа- на с резкой персонализацией христианства. Когда это чувство слабости очень возрастает. Но на самом де- ле, конечно, я думаю, что апостол Пётр не видел боль- шой разницы между собой и Иудой в отличие от мно- гих-многих своих последователей, от многих и многих христиан. Я бы даже вот что сказал, перефразируя Бердяева. У него есть в «О назначении человека» слова о том, что история нравственности начинается с вопроса Бо- га к Каину. Каин, где твой брат Авель? А заканчивается в христианстве вопросом уже к праведникам, к Авелю: Авель, где твой брат Каин? Примерно, видимо, то же самое в истории христиан- ской этики, потому что вопрос всё-таки главный не в том, веруешь ли ты, что Иуда горит в аду? А понима- ешь ли ты, что пока Иуда в аду, райской жизни для тебя быть не может? Это как раз очень хорошо у Гоголя в «Страшной ме- сти» показано, где Бог спрашивает: какую муку ты вы- бираешь для Иуды, брата твоего, который тебя предал и убил? И тот говорит, пусть он там в пропасти сам себя поедает, хрустит своими костями. Хорошо, говорит со- здатель, пусть так, с единственным условием: всё это время ты не можешь войти в рай, и ты будешь сидеть на своём коне, смотреть и слушать, как он себя поеда- ет. То есть, ты к нему теперь намертво прикован – есть такой голливудский сюжет: «намертво скованный». То есть, Иуда и НеИуда оказываются прикованными. Зна- чит, мы до тех пор остаёмся предателями, пока не про- стим предателя. Но декадентское прощение, когда из Иуды делают просто борца за счастье народа, это псевдопрощение. А обычно трагедия заключается в чём? Люди хотят простить, а вместо этого идёт фальшивое прощение и вот эта вот накруточка. Валентина Кузнецова. А мне вообще кажется, что история Иуды – она как бы, перефразируя слова Владимира Ильича, зер- кало человеческого развития. Вот посмотрите, начи- наются гностики. Да, гностики отрицают материю, со- ответственно, никакой Мессия не может умереть ре- ально на кресте. И вот появляется представление о том, что Иуда – совершеннейший первосвященник, ко- торый приносит жертву, у него должна быть чистая и твёрдая рука, это высочайшее и чистейшее служение. Ну, и всё в таком роде, да. Потом, скажем, появляется интерес к восточным ре- лигиям, к индуизму, и начинается сравнение вот с Кришной, с Арджуной. Та же самая идея, идея пред- определения: ему велено, поэтому он свят, потому что он исполнил, он исполнил так, как надо. Появляется революция – и вот появляется идея бор- ца. Это значит, Иуда провоцирует Иисуса для того, что- бы поднять восстание против римлян. И конечно всякие комплексы… Когда появляются фрейдистские учения о комплексах человека, начина- ет возникать теория о том, что Иуда в кругу учеников ощущал себя недостаточно оценённым, вот Иисус не- достаточно обращал на него внимания. Есть и такие теории. Такие как бы психологические. Александр Гордон. Давайте тогда экстраполируем. Зная состояние сегодняшнего общества – насколько можно знать со- стояние, живя в этом обществе, – кем представляется Иуда сегодня? Валентина Кузнецова. Кем представляется Иуда сегодня? Это наше общество… Да вообще Иуда, мне кажется, стал фигу- рой такой уже не романтической, а вполне привычной, вполне обыденной. Александр Гордон. Мы с вами легко согласились, что мы хорошо понимаем Иуду, и остальных апостолов, чего уж тут? Бежать так бежать. Валентина Кузнецова. Ну, 20-й век, 20-й век это показал, 20-й век это показал. Об этом и отец Александр часто говорил, по- тому что постоянно во время выступлений ему прихо- дили вопросы. И Дитрих Бонхёффер из своей тюрьмы, сидя в нацистской тюрьме, писал абсолютно то же са- мое: «фигура Иуды перестала быть загадочной, фигу- ра Иуды стала повседневной реальностью, мы теперь все прекрасно понимаем, что такое Иуда, кто такой Иу- да». Яков Кротов. Ну, это было чуть обманчиво всё-таки, потому что они были в контексте, мы же сейчас уже скорее вы- ходим из контекста. А проблема в чём? Вот этот вал ли- тературы об Иуде, который начинается, наверное, с се- редины 19 века. Потом идёт и Франс, и кто угодно, и ко- гда Борхес пишет «Три искушения Иуды», то он очень точно это датирует. И мы это часто понимаем так, что люди были озабо- чены Иудой. На самом деле, всё-таки Иуда всегда вто- рая проблема, а проблема была в том, что люди были озабочены Христом: в ком они видели Христа, почему они задавали вопрос об Иуде и о пределах предатель- ства? А на это ответить очень просто, это я уже как историк скажу: потому что, начиная с аббата Ламенне, начиная с истоков христианского социализма, католи- ческого и прочего, это 1820-30-е годы, Христос – это страдающие, угнетённые, униженные, оскорблённые, это рабочий класс, это пролетариат. И тогда встаёт проблема, как освободить и как спасти и как этот про- летариат вывести на историческую арену? И тут появляется профессор Гегель со своей диа- лектикой, которая на самом деле абсолютно иудина диалектика. И он говорит, потом это конечно чётче было сформулировано у Маркса, но речь идёт вот о чём: пролетариат, он, конечно, могильщик буржуазии, но сам он даже заступа поднять не может, значит, дол- жен быть кто-то, кто его научит. Кто? Это то, что всегда называлось клерк, клирик. Потом в 20-е годы пишут эти книгу знаменитую «Предательство клерков». Должен быть интеллектуал, аббат Ламенне, кото- рый приходит к рабочим и объясняет, что вы должны сделать то-то и то-то. И вот тут момент предательства, ведь что они предают? Как любой социалист христи- анский, он предаёт то, что написано в катехезисе, он предаёт нравственные заповеди, потому что для ре- шения социального вопроса с точки зрения большин- ства людей ХIХ века, вне зависимости от того, какой спектр они занимали, необходимо насилие, необходи- мо кровопролитие, не творческий какой-то порыв, как мы сейчас понимаем, а насилие. Проблема свободы решается насилием. Это был обман. Но если говорить об Иуде на русской почве, то, ко- нечно, вся эта шизофрения, когда человек работает и на этого, и на этого, нам это сейчас трудно понять. По- тому что у нас опыт большой, и мы понимаем, что сво- бода – это отдельно, насилие – это отдельно. Это, ко- нечно, мы понимаем в каком-то глобальном смысле, потому что, боюсь, конкретно многие люди все ещё на- деются, что можно освободиться, наращивая насилие, и что можно освободиться, укрепляя безопасность, це- пляя на себя кольчугу, доспехи, латы и прочее. Валентина Кузнецова. Естественно, вооружаясь, укрепляя армию. Яков Кротов. Поскольку социальный вопрос более-менее решён, то теперь эта проблема предательства, она чаще решается уже не на социальной почве, а, ско- рее, на какой-то внешнеполитической, внутриполити- ческой, национальной. Но алгоритм тот же самый. Есть кто-то, кого нужно спасти, есть кто-то, кого нужно под- нять на щит, давайте мы его для начала поднимем на крест, мы его вот поставим в такие обстоятельства… Естественно, это всё равно, что учить плавать, бросая ребёнка в воду, что ни один инструктор по плаванию, разумеется, не посоветует, потому что а) может уто- нуть, б) просто на всю жизнь бояться плавать, с) просто тебя утопит, если научится. Что, в общем, как правило, с теми, кого Иуды выводили в жизнь, обычно именно это и происходило – они потом говорили «спасибо, те- перь я знаю лучше». Это то, что описано Кестлером в «Слепящей тьме». Потому что вот эта диалектика предательства харак- терна для коммунистов: чтобы быть верным партии, я должен объявить себя изменником партии и предате- лем рабочего класса. На этом ловили очень многих, ко- нечно, и верующих, и неверующих; свободолюбцев в 70-е годы, в первой половине 80-х. Вот эта диалектика. На этом ловили многих христиан в 20-е годы и в Герма- нии, и в России, когда им говорили, что для того, чтобы церковь сохранилась, изменилась, нужно немножечко (стучит), потому что иначе мы вас уничтожим. Валентина Кузнецова. Да, самосохранение Церкви. Яков Кротов. Значит, Иуда объясняет, что… ну и всё. Это без- выходная ситуация, это ситуация нравственно не раз- решимая. В этом была трагедия, а не драма, то есть там не было ответа, ни у одной стороны не было пра- вильного алгоритма поведения. Это как раз то, где по- является Христос, потому что там, где нет правильного выбора, человеку не остаётся ничего, кроме как при- бегнуть к благодати, он прибегает не к догме, не к пра- вилу, а он прибегает к живому Христу. И я думаю, что популярность темы Иуды в ХIХ веке, была связана с тем, что всё-таки тогда церковь была государственной – человек, который делает карьеру неплохо в рамках церкви, становится библиистом, прошу прощения, или соборным протоиреем. А всё-таки он при этом ещё не- множечко народник, он при этом всё-таки ещё немно- жечко интеллигент, и вот вечный червь сомнения: а по праву ли я хожу с золотым наперсным крестом, когда там рабочий на фабрике по 16 часов вкалывает. И то- гда появляется этот семинарский социализм и вся пси- хология предательства. Это тень революции, тень ре- волюционного сознания, но люди-то хотели хорошего, они хотели спровоцировать добро. И я не уверен, что мы сейчас понимаем, что этого делать нельзя. Валентина Кузнецова. Ну да, благими намерениями вымощена, как из- вестно… Но мне кажется, ещё почему вот так людей волнует эта проблема предательства Иуды? Вот имен- но, почему Иисус избрал предателя?.. Правильно? Это один из вопросов, который чаще всего задаётся. А знал ли Иисус? Если он знал, то почему избрал? Если он не знал, то он, следовательно, не всеведущ. Яков Кротов. Это вопрос о себе, человек спрашивает: Иисус знает, что я взяточник, он знает, что я с удовольствием бы сейчас, может быть, взял эту икону Троицы Рублёва и просто вот топором бы хрясь и хрясь? Причём чело- век спрашивает об иррациональных импульсах, кото- рые в нём есть. Если Господь это знает, то тогда нужно найти какую-нибудь такую мистическую подушку и под неё забраться, потому что стыдно же. Если он это зна- ет и не исцеляет, а позволяет мне по жизни с этим идти, тогда в чём смысл? То есть, на самом деле, самый, мо- жет быть, сложный вопрос, не в чём смысл страданий, хотя большинство людей начинают разборки с Богом с этого. Валентина Кузнецова. Да, конечно. Яков Кротов. А в чём смысл всё-таки тех побуждений к греху, которые во мне? На Иуде это, конечно, решается, как на уроке математики, вот вам додекаэдр, дети, давайте посмотрим на многогранники. Потому что Иуда – это абсолютный полигон для решения проблемы греха в себе. Но, к сожалению, обычно решают так всё-таки, что – можно. Если нельзя предать, но очень хочется… Валентина Кузнецова. Ну, это всё понятно. А вот всё-таки, отец Иаков, как вы думаете, почему Иисус избрал Иуду? Яков Кротов. Он избрал 12 Иуд. Вопрос не в том, почему он избрал Иуду, он избрал 12 предателей, потенциаль- ных, генетических предателей. Когда он говорит, что «один из вас предаст Меня», они все хором говорят: «не я ли?» Это такая комическая сцена… Валентина Кузнецова. Нет, там немножко не так: не «не я ли?», а «но уж, конечно, это не я?». Яков Кротов. В такой формулировке это, разумеется, означа- ет, что каждый из них прекрасно чувствовал… Валентина Кузнецова. Да, чувствовал, что рыльце немножко в пушку. Да. Яков Кротов. На самом деле, для меня лично это всегда был камень преткновения, пока я не махнул рукой и не ска- зал, что все могут ошибаться. Потому что традиционно считается, что из 4 евангелистов, три из них – не уче- ники Иисуса, а, видимо, «от учеников», и четвёртый – евангелист любви, апостол Иоанн. Валентина Кузнецова. А Матвей, пардон? Яков Кротов. Молчу. Но евангелист любви, евангелист Иоанн когда го- ворит об Иуде, совершенно сходит с тормозов. И вот евангелист Матвей, описывает эпизод, когда Мария по- мазывает ноги Иисуса или голову Иисуса… Валенти- на Николаевна точнее скажет, что же всё-таки она по- мазала драгоценным мирром в 300 динариев. Это при- мерно на наши деньги, будем считать, 10 тысяч долла- ров. Валентина Кузнецова. Ну, год могла жить семья вполне нормально. Яков Кротов. Да, 10 тысяч долларов. И Матвей честно пишет, что «ученики зароптали». У Иоанна вот этой нормаль- ной, интеллигентной деликатности нет, он говорит, что это «Иуда зароптал». Валентина Кузнецова. А вот здесь очень интересная гипотеза выдви- нута несколькими учёными. Ведь мы регулярно привы- кли видеть имя «Иуда» в самом конце списка. И из это- го вольно-невольно мы делаем вывод, что Иуда зани- мал вообще последнее место. Из 4-го Евангелия мы узнаём, что он был казначеем. Очень вероятно, из опи- сания Последней Вечери мы можем предположить, что он занимал почётное место и, возможно, даже самое почётное место, потому что одно почётное место зани- мал любимый ученик, правильно? а второе место за- нимал не Пётр, потому что они были довольно далеко друг от друга, и Пётр делал ему знак, спрашивая, кто. Скорее всего, Иуда занимал почётное место. Александр Гордон. Кроме того, чаша, видимо, стояла настолько близко, что можно было макнуть… Яков Кротов. Это солонка. Валентина Кузнецова. Это не чаша, это блюдо с харосетом, это горь- кие травы, которые обмакивали в специальный соус. Но, правда, у Иоанна проблема-то ведь в том, что это не пасхальная трапеза и нет установительных евхари- стических слов. Яков Кротов. Они есть у синоптиков. Валентина Кузнецова. Да, они есть у синоптиков. Так вот, понимаете, на самом деле то, что Иуда возмутился… Есть ведь очень интересные гипотезы, есть такая, что Иуда Ис- кариот – мы же не знаем, что значит это слово, в 4- ом Евангелии регулярно называется и Иуда Искариот, и Иуда, сын Искариота, сын Симона Искариота, таким образом, мы знаем имя отца Иуды, а этот последний пир в Вифинии был в доме, согласно синоптикам, в доме некоего Симона. И поэтому некоторые учёные высказывают гипотезу, что Иуда был сыном этого са- мого Симона, старшим братом Лазаря, Марии и Мар- фы. Вот почему он, вполне естественно, разгневался на свою сестру, которая решила потратить столь дра- гоценные… Яков Кротов. Семейная идиллия. Валентина Кузнецова. Семейная идиллия, да. Понимаете, вся пре- лесть гипотезы заключается в том, что её нельзя дока- зать, но нельзя и опровергнуть, но кое-что, мне кажет- ся, рациональное зерно здесь есть. Александр Гордон. По крайней мере, статус Иуды. Валентина Кузнецова. Да, статус Иуды отнюдь не последний. Послед- ним он помещается уже ex eventu, после события. То есть когда мы уже всё знаем, кто такой Иуда. Вот по- чему, возможно, никогда не упоминается, что он был братом Лазаря. Ну, зачем, как говорится, хорошему че- ловеку свинью подкладывать? Они были очень извест- ные люди… Яков Кротов. Ну, конечно, научно – это совершенно непри- личный методологический ход, потому что эта манера всех роднить – самое последнее в науке дело. Валентина Кузнецова. Ну, вы знаете, по большому счёту, тогда очень многие догматы покоятся на столь шатких основаниях, что это, можно сказать, просто земля на трех китах. Яков Кротов. Вы ничего не говорили, я ничего не слышал. Валентина Кузнецова. Хорошо. Яков Кротов. Возвращаюсь к Иуде. Я прямо скажу – на кате- хизации, то есть просто на самых основах веры, когда речь идёт о чём-то таком простом, я всегда, надо ска- зать, делаю акцент… Поразительно много людей, не читая Евангелие, читая, скажем, Макса Волошина, Ан- дреева, это неописуемо, но их больше издавали при советской власти… Поэтому поразительно много лю- дей спрашивают: а правда, что Иуда был любимый ученик, которому поручили ответственное задание – настучать? На что я (насколько я понимаю, с точки зре- ния библейстики перегибая палку) всегда отвечаю, что «не правда, он просто любил деньги». Здесь мне ско- рее позиция евангелиста Иоанна нравится – почему? Может быть, потому что я стараюсь быть современным человеком и широко открываю глаза, я вижу вокруг де- нежную проблему. И меня всегда умиляло, что та про- блема предательства, как она формулировалась, на- чиная с того же Жозефа, всё время была очень тесно связана с деньгами. Валентина Кузнецова. Это правильно, но вы понимаете, во-первых, никто твёрдо не говорит, что Иуда предал за деньги, потому что, например, у Марка (это древнейшее Еван- гелие), там говорится, после вот этого поступка женщи- ны, которая помазала Иисуса, Иуда пошёл к первосвя- щенникам и предложил им выдать Иисуса. И тогда они ему дали ещё денег. То есть понятно, что… Александр Гордон. А что это за сумма – 30 серебреников? Валентина Кузнецова. Сумма эта, вероятно, не 30 денариев, а 120 де- нариев, вероятнее всего. Раз эта выплата производи- лась из храмовой кассы, то там не могли быть ни де- нарии, ни драхмы, потому что на римских и греческих деньгах были изображения живых существ. Следова- тельно, это должны быть тирийские шекели, они в че- тыре раза дороже, значит, 120 денариев. За эти деньги вполне можно было купить участок поля. Вы помните, что в Деяниях апостолов есть альтернативная версия, совершенно не согласующаяся с Матвеем, загадочная версия. Были попытки гармонизировать, они появля- лись, у того же Папия есть даже два варианта, и вооб- ще в это время очень много легенд появлялась о конце Иуды. Значит, он купил поле, и поле называлось полем крови, но не потому, как у Матвея, поле названо полем крови, что оно куплено ценой жизни человека, а пото- му, что Иуда там погиб. Абсолютно загадочный текст: он упал там ничком, раздувшись, и у него вывалились внутренности. Поэтому появляется легенда о том, что он повесился, но верёвка там, скажем, лопнула или его успели снять. Потрясающий рассказ Папия о том, как Иуда заболел водянкой, причём раздулся так, что не мог входить в дверь и там, где даже проезжала свобод- но повозка, он не мог пройти. Яков Кротов. И вообще он в годы войны сотрудничал с гитле- ровским гестапо. Валентина Кузнецова. И когда ему нужно было смотреть глаза меди- цинским зеркальцем, то сами понимаете, нужно бы- ло специально щипцами раздвигать веки. Потрясаю- ще интересные вещи. Ну, а дальше прибавляется соот- ветственно, значит, он болел какими-то жуткими болез- нями, самыми такими мерзкими, что из него сыпались черви, из него тёк гной и так далее и тому подобное. То есть идёт вот такая линия, сделать этот образ зло- вонным, омерзительным. И в Средние Века, конечно, в этом особенно преуспели. Появляется как бы новый вариант эдипова мифа: Иуда убивает своего отца, же- нится на своей матери, потом убивает своего брата и так далее и тому подобное. То есть потрясающе смеш- ная легенда, я думаю, что вы знаете, наверное, да? Об этом Аверинцев пишет в «Мифах народов мира». Александр Гордон. Да, я просто хотел уточнить ваше пояснение неофитам, что «нет, он просто любил деньги». Перено- ся на сегодняшний момент, представьте себе челове- ка, который заказал конкурента, получил за это деньги, потом раскаялся, вернул деньги и покончил жизнь са- моубийством. Это невозможно представить себе. Если выйдет какой-нибудь самый фантастический сериал на эту тему, ни одна живая душа не поверит. Этого не может быть сегодня. Значит, всё-таки мотивы-то… Яков Кротов. Ну, как священник, я скажу, что это, наоборот, сплошь и рядом, потому что, собственно, любая испо- ведь в этом смысле является таким маленьким само- убийством, абсолютно типа Иуды. «Я действительно признаю, что то, что я сделал, было сделано вовсе не из возвышенных соображений». Исповедь начинается тогда, когда человек перестаёт оправдывать себя выс- шими соображениями. Иуда этим не баловался, этим баловался Пилат и Каиафа. Почему до сих пор мно- гие убеждены, что они выполнили закон? Ничего они не выполнили. В этом смысле интуиция Булгакова, она более верная. Валентина Кузнецова. Да, конечно. Яков Кротов. Они, конечно, просили по своим собственным правилам. Покаяние начинается, когда человек дей- ствительно бросает всё и говорит… А другой способ искупить предательство невозможен. На самом деле, в этом смысле предательство, оно ведь действитель- но созвучно слову «предание». И здесь есть какое-то «упоение в бою и бездны мрачно на краю», потому что это граница оказывается очень хрупкой. На чём, собственно, работает искушение? На том, чтобы быть членом традиции, членом предания, то есть переда- вать другим то, что ты получил, то, что делает тебя жи- вым, то, что делает тебя человеком. И передавать это для убийства, оказывается, как-то очень близко… По- тому что человек вообще существо маленькое в этом смысле. Вот сердце, вот и всё, и очень легко соскольз- нуть. Валентина Кузнецова. Можно замечание по греческому языку? Просто вы связываете слово «предательство» с «преданием». Яков Кротов. Я связываю латынь и русский лексиконы, да. Валентина Кузнецова. Нет, дело в том, что «передавать традицию» – это глагол «парадидомай», а «предавать» – это «про- дидомай». Яков Кротов. Ну, тоже близко. Валентина Кузнецова. Не совсем, нет, извините, не совсем. Поэтому, понимаете, тут рисуется какая-то такая красивая кар- тинка, но это русский язык. Яков Кротов. Нет, это даже испанский. Потому что есть роман эстонского автора… Валентина Кузнецова. Давайте мы не будем основываться на других языках, давайте основываться на оригинале. Яков Кротов. Хорошо, на арамейском. Валентина Кузнецова. А до нас не дошло текста, к сожалению. Яков Кротов. Тогда нам не на чём основываться. Валентина Кузнецова. Нет, есть греческий текст. Яков Кротов. Нет, нет, я имею в виду простую версию… Валентина Кузнецова. Это «продидомай», а не «парадидомай». Яков Кротов. Есть роман Кальмуса, это эстонский проте- стантский пастор, который написал роман «Иуда» при- мерно году в 65-ом. Там Иуду Синедрион ловит на ту идею, что «если мы его не арестуем, то его арестуют римляне». Значит, мы хотим ему просто обеспечить не- которое такое убежище, на время. Потом, когда они его арестовывают, они говорят: «дорогой, извини, сейчас не до того, вот твои конкретные бабки и можешь идти гулять». Но, видите, это пишет современник револю- ции, как мы бы сказали. Он бежал из Эстонии, когда её оккупировали российские войска в 45-ом. И человек очень точно вставляет слово «безопасность», потому что, я думаю, что любой грех в этом смысле, как раз ро- ждается из этого желания немножечко обезопасить ду- ховную жизнь, которая ведь всё время либо хождение по воде, либо ты висишь на осине. А человеку хочет- ся чего-то посерединочке, что я всё-таки иду по земле, по твёрдой земле. И я думаю, что Иуде в какой-то мо- мент захотелось твёрдости и вообще ясности. В этом смысле прав тот же отец Сергий Булгаков, который пи- шет, что он хотел спровоцировать ситуцию, чтобы бы- ла ясность всё-таки – Мессия или не Мессия. Ведь у нас, сегодняшних христиан, этой ясности по сей день в этом смысле нет, то есть всё равно, где торжество правосудия. И в этом смысле, конечно, как раз наше время, оно актуально, потому что… Александр Гордон. Тут очень важно в этой версии – момент смер- ти и раскаяния. Когда Иуда раскаялся и когда он себя убил? Валентина Кузнецова. Мы этого не знаем, потому что Матвей помеща- ет рассказ так, что возникает ощущение, что это бы- ло до приговора и до смерти Иисуса. Таким образом, он пытался его спасти. Но дело в том, что, вероятно, Матвей вообще не интересуется этим на самом деле, он просто хочет показать, что Иисус – это в чистейшем виде апология – Иисус невинен, не было найдено до- статочного количества свидетелей, процедура судеб- ная была с огромным количеством нарушений и, кро- ме того, сам предатель признался открыто и разорвал сделку. Александр Гордон. Я почему задаю этот вопрос? Был Иуда свиде- телем воскрешения или нет? Валентина Кузнецова. Вот всё зависит от того, когда он умер. Яков Кротов. Ну, если умер до распятия, то он был свидете- лем сошествия Спасителя в преисподнюю. Валентина Кузнецова. Дело в том, что Иисус воскресший не являлся всем. Александр Гордон. Не являлся всем? Валентина Кузнецова. Да, он являлся только некоторым. Александр Гордон. Понятно. Но ученики-то уже знали о его воскре- сении. Валентина Кузнецова. Ученики некоторые знали, некоторые сомнева- лись. У Матвея ведь сказано, что, когда они встрети- лись уже на горе в Галилее, одни пали ниц, но неко- торые усомнились. То есть Евангелие в этом смысле реалистично и не пытается ничего придумать, оно со- храняет этот… В каждом из Евангелий есть рассказ о сомнениях, о том, что ученики не узнают его, о том, что они не верят, они не верят женщинам, которые прине- сли эту весть: «вот и женщины наши чего-то такое не- сли, непонятно что». Ну понятно, сумасшедшие жен- щины… Яков Кротов. То есть переводить надо – «бабы». Валентина Кузнецова. Да, да, они там уже измучились, вот им уже ста- ло что-то чудиться. Яков Кротов. То есть Фома Неверный – тоже Иуда в этом смы- сле. Валентина Кузнецова. Ну, да, но мы всё-таки немножко расширяем, то- гда уже иуды – просто всё, всё, всё абсолютно. Да, в ка- ком-то смысле, конечно, все мы совершаем маленькие и большие предательства. Я не знаю, мне лично кажет- ся, что Иуда действительно, как и все остальные, по- лагал, что Иисус, придя в Иерусалим, наконец-то объ- явит себя царём. И они ведь до конца не верили в сло- ва Иисуса о том, что его ждёт смерть, о том, что уче- ником является, его учеником является лишь тот, кто возьмёт свой крест и пойдёт за ним с крестом, кто бу- дет готов не только к гонениям и страданиям, но и к смерти, причём к позорной смерти, это же очень по- зорная смерть. Понимаете, на миру ведь умирать как бы красно, можно даже с удовольствием это сделать, а вот когда в вас плюют при этом и кричат всякие гадкие слова, от этого очень тяжело. В древности вид казни очень многое значил. Я помню, что мне в Англии рас- сказывали, была королевская плаха в замке, в Тауэре, там была королевская плаха, на которой казнили толь- ко членов королевской семьи. И вот королева Елиза- вета I, решив казнить одного из своих фаворитов, ока- зала ему величайшую милость: он не был членом ко- ролевской семьи, в нём не было королевской крови, а его казнили на этой плахе. Так что в древности вооб- ще вид казни очень многое значил. Римских граждан нельзя было казнить на кресте. Яков Кротов. Ну и повешение – довольно позорная казнь. Валентина Кузнецова. Да, дворян не вешали. Почему вот Николай I был таким подлецом в глазах людей, потому что он дворян повесил, а это недопустимо. всё-таки мне ка- жется, что здесь потеря веры, озлобление, озлобление человека, который действительно полностью потерял веру. Всё, на что он надеялся, рухнуло. И вот в этой злобе, в этой отчаянной злобе… Потому что, понимае- те, деньги – это звучит немножко смешно… Мне очень нравятся слова Сергея Сергеевича Аверинцева, когда он сказал, что, конечно, алчность и корыстолюбие Иу- ды не являются сущностью его предательства, но, он сказал, это та щель, через которую мог действовать на Иуду Сатана. Александр Гордон. Хорошо, что мы не коснулись темы с Сатаной ещё, потому что если на Иуду действовал Сатана и Са- тана вселился в Иуду, то уж тут вообще в чём винить бедного человека, если Сатана избрал его своим ору- дием?.. Господь даёт свободу выбора, но Сатана… Валентина Кузнецова. Если человек выбрал сторону Богу, Сатана бес- силен. Александр Гордон. Спасибо. На Сатане мы закончили. Материалы к программеИз Евангелия от Матфея/Перевод и комментарии В. Н. Кузнецовой: 26.6–13 ПОМАЗАНИЕ ИИСУСА (Мк 14.3–9; Ин 12.1–8) 6 Когда Иисус был в Вифании в доме прокаженного Симона, 7 к Нему во время обеда подошла женщина с алебастровым сосудом, полным драгоценного благовонного масла, и возлила благовония Ему на голову. 8 Ученики, увидев это, стали возмущаться: — К чему такая трата благовоний? — говорили они. 9 — Ведь это масло можно было продать за большие деньги и раздать бедным! 10 Иисус, заметив их недовольство, сказал: — Что вы к ней пристали? Эта женщина и сделала для Меня доброе дело! 11 Бедные всегда будут с вами, а Я не всегда буду с вами. 12 Она, вылив на Мое тело благовония, этим приготовила его к погребению. 13 Верно вам говорю, во всем мире, всюду, где возвестят эту Радостную Весть, вспомнят о ней и расскажут о том, что она сделала. Ст. 7: В комнату, где располагались гости, зашла женщина. Ни Марк, ни Матфей ничего о ней сообщают, но в варианте Иоанна она названа Марией, сестрой Лазаря, который тоже жил в Вифании. У Иоанна пир происходит в доме Лазаря. Женщина приносит с собой сосуд с благовониями. Эти маленькие сосудики шаровидной формы без ручек обычно делались из алебастра, и поэтому их стали называть алебастрами, даже если они были изготовлены из другого материала. В древности на пирах в знак особого уважения хозяин умащал голову почетных гостей благовониями. Но здесь женщина в порыве безграничной любви и благодарности за что-то сделанное Иисусом для нее или для ее семьи совершает несколько экстравагантный поступок: она выливает на голову Иисуса все содержимое сосуда. Ст. 8–9: Поступок женщины вызывает раздражение у учеников (Иоанн говорит об Иуде). Им кажется ненужной подобная расточительность, ведь благовония стоят больших денег, которые можно было раздать бедным (Марк даже называет сумму — триста денариев). Раздача милостыни считалась очень богоугодным делом, особенно на Пасху. 26.14–16 ПРЕДАТЕЛЬ (Мк14.10–11;Лк22.3–6) 14 Тогда один из Двенадцати, тот, кого звали Иуда Искариот, пошел к старшим священникам 15 и сказал: «Что вы дадите мне, если я выдам вам Иисуса?» Они отсчитали ему тридцать серебряных монет. 16 С этих пор он стал искать удобного случая, чтобы выдать Иисуса. Ст. 14: Евангелист подчеркивает, что именно это событие явилось побудительной причиной предательства Иуды. Великая и отчасти даже безрассудная любовь — и рядом то, что всегда кажется человеку самым ужасным, предательство. Ст. 15: В течение двух тысячелетий людей волнует вопрос, почему Иуда предал своего Учителя. Иоанн (12.6) и отчасти Матфей считают, что причиной была прозаической: жадность, корыстолюбие. Но сумма, о которой говорит Матфей, очень мала — тридцать серебряных монет, то есть денариев. Правда, есть мнение, что речь идет о тридцати серебряных шекелях, равных шестидесяти статерам, или ста двадцати денариям (так в некоторых рукописях и у Евсевия и Оригена). Лука (22.3) и Иоанн (13.2) говорят, что в Иуду вошел Сатана. Предлагалось множество других объяснений. Одни полагали, что Иудой двигала зависть и ревность к другим ученикам, но из 4-го Евангелия мы знаем, что он занимал отнюдь не последнее место в общине: он был казначеем, и есть даже предположение, что на последнем ужине он лежал на втором почетном месте, рядом с Иисусом. Другие видят в Иуде неуемное честолюбие: «Апостолы мыслили себе Царство в чисто земных категориях и понятиях и мечтали о видном и важном положении в нем. Должно быть, и Иуда думал так же… Когда другие ученики продолжали верить в свою мечту, Иуда уже понял, насколько она далека от реальности… и очень может быть, что любовь, которую Иуда когда-то питал к Иисусу, обратилась в ненависть» (У.Баркли. Толкование Евангелия от Марка). Другие полагали, что Иуда принадлежал к партии экстремистов и хотел спровоцировать Иисуса на открытое выступление против Рима. Были и другие, романтические версии, превращавшие Иуду в трагического героя, который из любви к Иисусу исполнил повеление Бога стать предателем (так у Леонида Андреева). Во время выступлений о. Александра Меня ему почти всегда задавали этот вопрос. Он отвечал так: раньше, в тихом и благополучном XIX веке, люди с трудом могли представить такое гнусное предательство и поэтому они романтизировали Иуду, но тем, кто жил в XX веке, предательство слишком хорошо знакомо, оно стало фактом повседневной жизни, его причина коренится в страхе. В стране, где доносительство стало массовым явлением, где предавали детей, родителей, супругов, ближайших друзей, предательство Иуды потеряло свой псевдоромантический ореол и стало простым и тривиальным явлением жестокой реальности. Ст. 16: Мы не знаем, что именно сообщил им Иуда, вероятно, место, где можно было арестовать Его ночью, не на глазах у толпы. Вряд ли он сообщил им что-то касающееся учения Иисуса, потому что он не предстал в качестве свидетеля на суде. Итак, ему оставалось дождаться удобного случая. 26.20–25 ПАСХАЛЬНАЯ ТРАПЕЗА. ПРОРОЧЕСТВО О ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ (Мк 14.17–21; Лк 22.14, 21–23; Ян 13.21–30) 20 Когда наступил вечер, Он сел за стол вместе с двенадцатью Своими учениками. 21 Когда они ели, Иисус сказал: — Верно вам говорю, один из вас предаст Меня. 22 Они сильно опечалились и стали один за другим спрашивать: — Но ведь не я же, Господь? 23 Но Он сказал им: — Меня предаст человек, опустивший руку в одно блюдо со Мной! 25 Да, Сын человеческий уходит, как о том говорится в Писании. Но горе тому человеку, который предаст Сына человеческого. Лучше было бы не родиться вовсе тому человеку! 25 Тогда Иуда, предатель, спросил у Него: — Но ведь не я же, Рабби? — Это ты говоришь! — отвечает ему Иисус. Ст.20: Сел за стол — буквально: «возлег». Обычай есть лежа, заимствованный из Греции и Рима, стал обязательным для Пасхи, потому что только свободные люди могли есть лежа. Ст. 21: Итак, в самом начале пасхальной трапезы, символизирующей единение народа и радость свободы, Иисус впервые сказал ученикам о том, что среди них есть предатель. Так как на Востоке совместная трапеза была знаком дружбы и полного доверия, предательство того, с кем человек сидел за одним столом, было особенно мерзким преступлением. Ст. 22: Встречный вопрос учеников звучит немного странно. Казалось бы, они должны были спросить: «Кто это?» — и даже, возможно, попытаться что-то предпринять, но вместо этого как бы оправдываются: «Но ведь не я же?» Ст. 23: Но Иисус не ответил на их вопрос, Он не разрешил их сомнений и не указал на предателя. Он лишь повторил Свои слова, добавив, что Его предает человек, опустивший руку в одно блюдо с Ним. Это было блюдо с харосетом, в который обмакивались горькие травы. Мерзость предательства становилась еще очевиднее. Ст. 24: Иисус знает, что все, что с Ним происходит, совершается по воле Отца: Сын человеческий уходит, как о том говорится в Писании. Бог избрал такой способ спасения людей из плена греха. Бог очень хорошо знает людей, Он не обольщается на их счет и знает, что обязательно найдется тот или другой человек, который впустит Сатану в свое сердце и предаст Сына Божьего. Бог знает об этом заранее и умеет даже это черное зло обратить человечеству во благо. Но то, что Бог предусмотрел предательство Иуды и использовал его в Своих целях, не снимает вины с предателя, ведь человек не пассивный инструмент в руках Божьих, у него есть свободная воля. Поэтому горе тому человеку, который предаст Сына человеческого. Лучше было бы не родиться вовсе тому человеку! Эти слова обращены к присутствующему за столом предателю, имя которого не названо, чтобы он еще мог ужаснуться тому, что задумал, и остановиться. Слова Иисуса — это последний призыв любви и одновременно грозное предупреждение. Ст. 25: Матфей еще раз подчеркивает полное отсутствие стыда у Иуды, потому что даже после этих слов он решается обратиться к Иисусу с тем же вопросом: «Но ведь не я же?» Правда, в отличие от остальных учеников, он использует не титул «Господь», а «Рабби». Задавал ли он уже этот вопрос раньше, вместе с учениками? Если так, то вина его еще возрастает. Иисус отвечает ему словами: «Это ты говоришь». В данном случае это утверждение. Никто из евангелистов, кроме Иоанна (13.30), не сообщает о том, что Иуда после этого покинул трапезу. 26.47–56 АРЕСТ (Мк 14.43–50; Лк 22.47–53; Ин 18.3–11) 47 И тут, когда Он еще говорил, появился Иуда, один из Двенадцати, и с ним большая толпа с мечами и кольями, посланная старшими священниками и старейшинами. 48 Предатель заранее условился с ними о знаке, сказав: «Кого я поцелую, тот и есть Иисус. Берите Его». 49 Он направился прямо к Иисусу. — Приветствую Тебя, Рабби! — сказал он и крепко поцеловал Его. 50 Но Иисус сказал ему: — Так вот для чего ты пришел, приятель? Тогда Иисуса схватили и взяли под стражу. 51 И тут один из учеников Иисуса выхватил меч и, ударив слугу первосвященника, отсек ему ухо. 52 Иисус говорит ему: — Вложи меч в ножны! Всякий, кто берется за меч, от меча и погибнет. 53 Или ты думаешь, Я не мог попросить Моего Отца? Он бы тут же послал Мне двенадцать ангельских воинств, а то и больше! 55 Но как в таком случае исполниться Писаниям? Ведь все это должно произойти! 55 И сказал тогда Иисус толпе: — Вы пришли за Мной с мечами и кольями, как будто Я разбойник! Каждый день Я сидел в Храме и учил, и вы Меня не забирали. 56 Но все это произошло для того, чтобы исполнились писания пророков. Тогда все ученики покинули Его и убежали. Ст. 47: До сих пор евангелист ни разу не сказал о том, что Иуды уже не было с учениками (ср. Ин 13.30). Он появляется в Гефсимании с толпой, посланной старшими священниками и старейшинами. Матфей опустил слово «учителями», которое было у Марка. Он ближе к истине, подчеркивая, что вина за арест, последующий суд и выдачу Иисуса римским властям по ложному обвинению целиком лежит на самой могущественной партии Синедриона — на саддукеях, а не на фарисеях и учителях Закона, как правило, принадлежавших к фарисеям (см. также 27.1,3, 20). Конечно, вина с фарисеев не снимается полностью, ведь нигде не сказано, что они выступали против, так что все совершилось с их молчаливого согласия. Толпа состояла из храмовой стражи и слуг первосвященника (ст. 51), хотя слова о кольях, которыми вооружена толпа, наводит мысль о самосуде. Ст. 48: Предатель должен был показать им Иисуса. Это говорит о том, что Иисус, вероятно, не был столь широко известен в Иерусалиме, хотя при чтении Евангелий может создаться такое впечатление. Кроме того, было темно и на склонах Масличной горы могли остановиться на ночь и другие паломники, а не только Иисус с учениками. Знаком должен был служить поцелуй — так ученик обычно приветствовал своего учителя. Ст. 49: Приветствую — по-гречески «хайре» («радуйся»), вероятно, это перевод еврейского приветствия «шалом» («мир»). Приветствие Иуды лицемерно, ведь он вовсе не желает Иисусу блага. Так будут приветствовать Иисуса издевавшиеся над Ним солдаты (27.29). То, что Иуда крепко поцеловал или расцеловал Иисуса, еще сильнее говорит о подлости предателя, у которого и сейчас нет ни смущения, ни колебаний. Ст. 50: Так вот для чего ты пришел..? — некоторые понимают вопрос, с которым обратился Иисус к предателю, как побуждение к действию: «Делай то, для чего ты пришел». Иисус даже в этой ситуации называет Иуду словом, которое переводится как «друг, приятель, спутник». В Его словах нет сарказма, а есть истинная боль за друга. Ср. Сир 37.2: «Не есть ли это скорбь до смерти, когда приятель и друг обращается во врага?» Ст. 51: И вот Иисус арестован. Евангелист не называет имени ученика, попытавшегося оказать сопротивление, но греческое словосочетание «один из Иисусовых» позволяет предположить, что это один из ближайших спутников Иисуса Петр, Иаков или Иоанн (в Ин 18.10–11 это Петр). Ранен слуга первосвященника, что подтверждает предположение, что Иисуса арестовала храмовая стража и слуги первосвященника. В Евангелии Луки Иисус тут же исцеляет ухо. Ст. 52: Иисус резко останавливает Своего ученика. Всякий, кто берется за меч, от меча и погибнет — вероятно, пословичное выражение; ср. также Быт 9.6. Поднимая меч, человек тем самым позволяет поднять его другим, и оружие может пасть на его собственную голову. Ведь одно насилие неизбежно порождает другое насилие, так что уже нельзя будет разорвать этот порочный круг. Это согласуется с учением Иисуса об отказе от мести (5.39; ср. 10.39). Он выдержал испытание Сатаны, предлагавшего Ему человеческие способы борьбы со злом (4.1–11). Только меч, исходящий из уст Того, кто зовется Словом, может победить врага (Откр 19.15,21). Ст. 53–54: Если бы можно было отвечать насилием на насилие, то у Иисуса были бы возможности, которых нет ни у кого из людей. На Его защиту встали бы не одиннадцать учеников, а двенадцать ангельских воинств (буквально: «легионов», то есть 72 тысячи). Конечно, двенадцать нужно понимать символически, как число, указывающее на полноту. Но для этого Иисус должен был бы отказаться от чаши и не исполнить волю Отца, содержащуюся в Писании. Ст. 55–56: После этого Иисус обратился к толпе, протестуя против такого способа Его задержания. Зачем им приходить ночью, с мечами и кольями, когда Он каждый день сидел в Храме и учил и никто Ему не препятствовал и не арестовывал там? Храмовая стража и, возможно, кто-то из членов Синедриона, присутствовавших при аресте, слышали Его и должны были понять, что в Его учении нет ничего преступного. Он не разбойник, то есть не мятежник, не повстанец. Слова «каждый день» наводят на мысль, что Иисус пробыл в Иерусалиме гораздо больший срок, чем несколько дней (см. коммент. на 21.12). И все же Иисус не оказывает сопротивления, чтобы исполнились писания пророков. Писаниями пророков здесь названо все Писание, потому что все оно считалось пророческим. Судьба Иисуса, по мнению древней Церкви, была предсказана в целом ряде текстов: Ис 52.13–53.12; Пс 22 (21); 41 (40).10 и 118 (117); Книга Иова; Дан 7.21,25. Сбылось также пророчество Писаний (Зах 13.7) и пророчество самого Иисуса (26.31–34) об учениках: все ученики покинули Его и убежали. Те, кто оставил все, чтобы следовать за Иисусом (19.27), перед угрозой, нависшей над их собственной жизнью, оставили Его (10.38). 27.3–10 СМЕРТЬ ИУДЫ (Деян 1.18–19) 3 Когда Иуда, предатель, узнал, что Иисус приговорен к смерти, он раскаялся и вернул тридцать серебряных монет старшим священникам и старейшинам 4 со словами: — Согрешил я, предал невинного. — Что нам до того? — ответили они. — Это твое дело. 5 Иуда швырнул деньги в святилище, ушел и повесился. 6 Старшие священники, взяв деньги, сказали: — Эти деньги нельзя класть в сокровищницу. На них кровь. 7 Посовещавшись, они решили купить на них поле горшечника, чтобы хоронить там чужеземцев. 8 Поэтому поле это стало называться Кровавым Полем и зовется так поныне. 9 Так исполнилось сказанное устами пророка Иеремии: 10 «И взяли они тридцать сребреников, цену, которую дал за Него народ Израиля, и отдали их за поле горшечника, как велел мне Господь». Вероятно, рассказ о смерти Иуды приведен в Евангелии не из интереса к предателю, а для того, чтобы еще раз подчеркнуть невиновность Иисуса. Иуда сам во всеуслышание заявил о том, что Иисус невиновен и что деньги, полученные им за предательство, греховны (Втор 27.25). Вторая же причина — усугубить грех религиозных лидеров народа, которые в конце концов взяли эти деньги. Ст. 3–4: Из этого стиха нельзя точно узнать, когда именно раскаялся Иуда: до того, как был распят Иисус, или после. В любом случае его раскаяние выразилось и на словах (он открыто объявил о своем грехе), и на деле (вернул деньги за предательство). Употребленный здесь глагол «раскаялся» вызывал смущение в умах многих толкователей. Ведь из этого следовало, что Иуда мог быть прощен, а в это как-то не хочется верить. Поэтому, с одной стороны, было приложено много усилий, чтобы подвергнуть сомнению искренность его раскаяния. Одни утверждали, что, поскольку евангелист употребил здесь глагол «метамёломай», а не «метаноэо», это якобы говорит об угрызениях совести, но не о настоящем раскаянии. Это неверно: Матфей и раньше дважды употребил этот глагол без каких-либо изменений значения (ср. 21.29,32). Кроме того, указывали на то, что самоубийство -непростительный грех. Но, как оказалось, в Писании нет ни одного места, где бы самоубийство ясно и недвусмысленно осуждалось и запрещалось. Еврейская традиция того времени тоже никак не высказывалась по этому поводу, а в некоторых случаях даже оправдывала самоубийство (например, Саула, Самсона, защитников Масады во время Иудейской войны). Господь сам решит конечную участь Иуды, и Его решение будет верным и вечным. В отличие от Иуды, священники не испытывали никакого раскаяния и не согласились взять деньги назад. Ведь если бы они это сделали, это бы означало, что сделка расторгнута. Иуда оказался лишь пешкой в их игре. Он больше им не нужен. Ст. 5: Тогда Иуде ничего не оставалось как швырнуть деньги в святилище. Это могло быть как само святилище, так и Двор священников. Многие ученые высказывают предположение, что рассказ Матфея основан не на достоверной информации, но представляет собой творческую переработку какой-то народной легенды, восходящей к Зах 11.12–13, потому что он противоречит сообщению об Иуде в Деяниях апостолов (1.18). Но есть и другое мнение. Например, известно, что по законам того времени человек, продавший дом, имел право в течение года вернуть покупателю деньги и тем разорвать сделку. Поэтому иногда, перед истечением срока покупатель прятался от продавца, чтобы тот не смог вернуть ему деньги, и в таком случае продавец, желавший вернуть себе дом, приносил эти деньги в сокровищницу Храма и этим расторгал сделку (J.Jeremias. Jerusalem in the Time of Jesus). Здесь Иуда тоже кладет деньги в сокровищницу, объявляя сделку недействительной. Теперь у этих денег не было владельца, и священники вынуждены их как-то израсходовать. Иуда повесился — ср. 2 Пар 17.23, где Ахитофел, человек, предавший Давида, тоже пошел и повесился. Есть параллели и с народными легендами о Пилате: согласно одной из них, Пилат, объявивший, что он неповинен в смерти Иисуса, потом все же повесился. Ст. 6: На них кровь — деньги Иуды нельзя было класть в сокровищницу, потому что они представляли собой цену жизни человека (кровь в данном случае значит смерть) и были прокляты (Втор 27.25). Священники поступили так, как было принято в те времена: поскольку деньги или имущество, добытые предосудительным путем (например, украденные, но владелец не был найден), нельзя было использовать на нужды Храма, то их расходовали на какие-нибудь общественные нужды. Ст. 7–8: Умершие, у которых не было родственников, хоронились на общественный счет. Чужеземцы чаще всего были такими людьми. Если Иуда получил не тридцать, а сто двадцать денариев (см. коммент. на 26.15), на эти деньги вполне можно было купить земельный участок. Это были нечистые деньги, а кладбище тоже считалось нечистым местом. Кровавое Поле — в данном случае это кровь Иисуса, то есть цена Его жизни. В Деяниях апостолов поле названо так же, но потому, что на нем умер сам Иуда. Ст. 9–10: Евангелист видит в этой истории исполнение пророчества Иеремии. Это последняя цитата из Писания в Евангелии. Но проблема в том, что она принадлежит не Иеремии, а Захарии. По этому поводу существует множество мнений, из которых здесь приведем лишь три: 1) Евсевий объясняет эту ошибку невнимательностью переписчика; 2) возможно, сборник пророчеств разных пророков назывался по имени наиболее авторитетного, каким был Иеремия; 3) цитата является составной (там есть отголоски Иер 18–19 и 32.6–9), но получила имя лишь одного пророка, как это было и в Мк 1.2. Конечно, цитата имеет мало отношения к теме смерти Иуды, но в древности контекст при цитировании, как правило, не учитывался. Выше уже упоминалось, что Деяния апостолов сохранили другую версию смерти Иуды: на полученные деньги он купил поле, там по какой-то неизвестной нам причине он свалился вниз и расшибся так, что лопнул и у него вывалились внутренности. Есть еще рассказ, приписываемый епископу Папию (у Аполлония Лаодикейского), причем в двух вариантах. Согласно одному, Иуда заболел водянкой, раздулся до чудовищных размеров, так что в конце концов лопнул, по другой же, более короткой версии его переехала повозка. Евангелист Матфей, возможно, сознательно присоединяет рассказ о раскаянии и смерти Иуды к рассказу об отречении и раскаянии Петра. Пророчества Иисуса относительно двух этих учеников не замедлили исполниться (26.31; 27.9–10). Из Деяний святых Апостолов, глава 1: 15 И в те дни Петр, став посреди учеников, сказал, — 16 Было же собрание человек около ста двадцати: мужи братия! надлежало исполниться тому, что в Писании предрек Дух Святый устами Давида об Иуде, бывшем вожде тех, которые взяли Иисуса; 17 Он был сопричислен к нам и получил жребий служения сего; 18 Но приобрел землю неправедною мздою, и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его; 25 Принять жребий сего служения и Апостольства, от которого отпал Иуда, чтобы идти в свое место. 26 И бросили о них жребий, и выпал жребий Матфию, и он сопричислен к одиннадцати Апостолам. Из книги А.Меня. Библия и литература ХХ века: «В начале века, в те же годы, почти одновременно, появляется в русской литературе другая библейская интерпретация, с ней теперь вы можете познакомиться. Это повесть об Иуде Искариоте, написанная Леонидом Андреевым. Она вошла в один из сборников Леонида Андреева, который издан два года назад. Я бы сказал, это крайне слабая книга, крайне слабая. В ней есть попытка создать атмосферу значительности, атмосферу каких-то странных намеков, но в конце концов они лопаются, как мыльный пузырь. Образ Христа абсолютно не удался. Образ Иуды ? надуманно-декадентский. Он такой же истеричный и бестолковый, как и многие герои той эпохи. Это игра в достоевщину: Иуда якобы так любил Христа, что в конце концов Его возненавидел. Это упрощение концепции Достоевского, и все звучит крайне неубедительно. Я думаю, что некоторые из вас читали эту повесть. Прочесть ее, быть может, стоит, но она ничего не даст вам… Совершенно ложная концепция. Иуда, который совершает предательство из каких-то утонченных, крайне запутанных соображений, Иуда, который хочет славы Учителя, который хочет толкнуть Его на крест, чтоб всегда быть рядом с Ним, вечно… Мы, люди конца ХХ века, отлично понимаем, что для того, чтобы понять предательство, не нужно всей этой извращенной псевдопсихологии. Мы слишком часто с ним сталкивались в самой трудной, тяжелой, элементарной форме. Иуда так же, как и другие апостолы, думал, что пошел за будущим великим царем, и искал для себя чести и славы. Вспомните, апостол Петр, который больше всех любил Христа, сказал: „Вот, мы оставили все, что нам за это будет?“ Простой человек… Так же рассуждал и Иуда. Но все-таки в Петре и в других апостолах победила любовь, когда они увидели, что ничего им не будет, наоборот, над ними нависла угроза опасности. А Иуда, увидев это, почувствовал себя обманутым, понял, что дело проиграно, и стал на сторону победителей. Поспешил стать. Разве это не понятно? Разве для этого нужна патологическая личность? Или извращенная психология? Тысячи и даже миллионы людей в последние десятки лет торопились стать на сторону победителей. Разве для этого нужны какие-то особые объяснения? Я знаю, что для многих людей фигура Иуды кажется притягательной, недаром о нем столько писали, недаром к нему столько раз возвращались. Меня это, откровенно говоря, удивляет. Быть может, в розовом ХIХ веке, среди узкого круга аристократов, которые старались отгородить себя от реальной жизни, или в викторианской Англии, в тех кругах, где старались не видеть окружающего, фигура Иуды казалась монстроидно-чудовищной. Но для нас она вполне нормальна. К сожалению». Из энциклопедического словаря «Мифы народов мира»: ИУДА ИСКАРИОТ — евр. «человек из Кериота», где Кериот — обозначение населённого пункта, возможно, тождественного иудейскому городку Кириафу, ср. Иис. Нав. 15, 25 и др. ; иногда значение выводят из арам. ’is-qaria; «лживый»; или греч. sikarios, «сикарий»; выдвинута также версия : Искариот = «красильщик», (от корня skar = евр.-арамейск. sqr-, «красить»), в христианских религиозно-мифологических представлениях один из двенадцати, апостолов, предавший Иисуса Христа. Сын некоего Симона; если традиционное истолкование прозвища (первое из приведённых выше) и отождествление Кериота с Кириафом верны, — уроженец Иудеи, чуть ли не единственный среди других учеников Христа — уроженцев Галилеи (Северной Палестины). И. И. ведал общими расходами общины учеников Христа, нося с собой «денежный ящик» для подаяний (Ио. 12, 6); этот род служения часто ассоциировался с корыстным характером его устремлений (евангельский текст прямо обвиняет И. И. в недобросовестном исполнении обязанностей казначея). Резкое осуждение со стороны И. И. вызывает щедрость Марии из Вифаний (в средневековой западной традиции отождествлена с Марией Магдалиной}, в ритуальном акте помазавшей ноги Христа драгоценным нардовым миром (Ио. 12, 2–6; у Матф. 26, 8–9 и Мк. 14, 4–5 в этой сцене такая реакция приписывается и другим ученикам). Христианская традиция связывает именно с этим моментом созревание в душе И.И. воли к предательству, вложенной в него дьяволом. Далее евангельское повествование сообщает, что И. И. пошёл к «первосвященникам» и предложил свои услуги: «что вы дадите мне, и я вам предам его?» (Матф. 26, 15; ср. Мк. 14, 10, Лук. 22, 4). Назначенная цена — тридцать сребреников (ср. Зах. 11, 12–13). На тайной вечере И. И. возлежит, по-видимому, в непосредственной близости от Христа, он слышит его , слова: «один из вас предаст меня» (Ио. 13, 21). В знак того, что это сделает именно И. И., Христос подаёт ему обмокнутый кусок хлеба (13, 26). И. И. остаётся нераскаянным, и дьявол (сатана), вложивший в сердце И. И. помысел о предательстве, теперь окончательно «входит» в И. И. (13, 27). После слов Христа: «что делаешь, делай скорее», — он выходит из освещённой горницы в ночь (выразительный символ извержения себя самого из сакрального круга во «тьму внешнюю», ср. Матф. 8, 12 и 22, 13). И. И. ведёт толпу, посланную схватить Христа, на известное ему место к востоку от Иерусалима, за потоком Кедрон, и помогает своим поцелуем быстро опознать Христа в ночной темноте: «Кого я целую, тот и есть, возьмите его» (Матф. 26, 48 и др. ). Это была ценная услуга; и всё же существует несомненный контраст между её сравнительной малостью и духовным значением, которое традиция признаёт за событием предательства одного из избранников. Попытки элиминировать этот контраст, иначе понимая объём предательского деяния И. И. (предполагая, например, что он выдал своим нанимателям те или иные «криминальные» высказывания Христа или аспекты его учения), встречающиеся в науке 20 в. (у А. Швейцера и др.), не имеют никакой опоры в евангельском повествовании. Контраст входит в структуру евангельской ситуации: моральное зло поступка И. И. и его значимость как вечной парадигмы отступничества, предательства не измеряется практической важностью этого поступка. С упомянутой парадигматичностью предательства И. И. связано и отсутствие в евангельском повествовании его психологической мотивировки (корыстолюбие И. И., упоминаемое евангелием от Иоанна, — отнюдь не сущность его выбора, а разве что щель, делающая его доступным внушениям дьявола). Предательство И. И. непосредственно предвосхищает выступление антихриста; недаром он характеризуется словосочетанием «сын погибели» (Ио. 17, 12), применённое в Новом завете также к антихристу (2 Фесс. 2, 3). Однако после совершения «дела предательства» дьявольская инспирация оставляет И. И.; узнав об осуждении Христа судом синедриона и выдаче его на расправу Понтию Пилату, И. И. в раскаянии возвращает тридцать сребреников своим нанимателям со словами: «согрешил я, предав кровь невинную» (Матф. 27, 4). Эта «цена крови» создаёт казуистическую проблему: деньги выданы из храмовой кассы, но не могут быть в неё возвращены по причине лежащей на них скверны. Для решения этой проблемы (и, как намекает евангельский текст, во исполнение пророчеств, Иерем. 32, 9 и Зах. 11, 12) их выплачивают за земельный участок некоего горшечника, на котором устраивают кладбище для иноземцев (Матф. 27, 6–7). Иуда же в отчаянии удавился (27, 5). В соответствии с древним принципом «проклят пред богом всякий повешенный на дереве» (Втор. 21, 23), восходящим к архаическим ритуалам казни как заклания в жертву, повешенный на древе креста Христос, принявший на себя проклятие человечества, и повесившийся И. И., несущий бремя собственного проклятия, представляют собой многозначительную симметричную антитезу, не раз дававшую пластический мотив для изобразительного искусства. Фольклор даёт различные идентификации дерева, на котором повесился И. И. («иудино дерево», осина, которая с тех пор не перестаёт дрожать, и др.). По другому новозаветному сообщению о смерти И. И., «когда низринулся [он], расселось чрево его, и выпали все внутренности его» (Деян. 1, 18). Оба сообщения обычно примиряли, принимая, что И. И. сорвался или был снят с дерева ещё живым, после чего умер от какой-то таинственной болезни (традиция, зафиксированная ок. 130 христианским автором Папием Гиерапольским, говорившим о страшном распухании тела И. И.). Место И. И. в кругу двенадцати апостолов было по жребию передано Матфию (1, 25–26). Гностическая секта каинитов понимала предательство И. И. как исполнение высшего служения, необходимого для искупления мира и предписанного самим Христом; эта точка зрения, находящаяся в резком противоречии со всей христианской традицией, была высказана во 2 в. и нашла некоторые отголоски в литературе 20 в. (напр., у М. Волошина и у аргентинского писателя X. Л. Борхеса). Средневековая апокрифическая литература, напротив, расписывала образ И. И. как совершенного злодея во всём, детализируя легенду о его жизни до встречи с Христом. Согласно этой легенде, ставящей своего героя в один ряд с Эдипом и другими непредумышленными отцеубийцами и кровосмесителями Мифологий всего мира, И. И. был отпрыском четы жителей Иерусалима — Рувима-Симона из колена Да нова (или Иссахарова) и жены его Цибо-реи. Последняя в ночь зачатия видит сон, предупреждающий, что сын её будет вместилищем пороков и причиной гибели иудейского народа. Родители кладут новорождённого в осмолённую корзину из тростника (как Моисея, ср. Исх. 2, 3) и отдают на волю морских волн; корзина приплывает к острову Скариот (вымышленному), от которого И. И. якобы и получил прозвище. Бездетная царица острова воспитывает младенца, как своего сына; однако через некоторое время у неё рождается настоящий сын, а И. И., впервые проявляя своё злонравие, чинит непрерывные обиды мнимому брату. Выведенная из себя, царица открывает секрет; И. И. в стыде и ярости убивает царевича и бежит в Иерусалим, где поступает на службу к Пилату и снискивает его особое расположение. Рядом с дворцом Пилата лежит сад Рувима-Симона; Пилат смотрит через стену, ощущает вожделение к плодам, виднеющимся в этом саду, и посылает И. И. воровать их. При исполнении этого щекотливого дела И. И. сталкивается с хозяином сада и в перебранке убивает его, что остаётся никем не замеченным; Пилат дарит И. И. всю собственность покойного и женит его на вдове, т. е. на матери И. И. Узнав из причитаний своей жены тайну своих отношений к Рувиму-Симону и Циборее, И. И. отправляется к Христу, чтобы получить от него прощение своих грехов; затем следуют евангельские события. Византийско-русская иконографическая традиция представляет И. И. (обычно в сцене тайной вечери) чаще всего молодым, безбородым человеком, иногда как бы негативным двойником Иоанна Богослова (как на иконе 15 в. «Тайная вечеря» в иконостасе Троицкого собора в Троице-Сергиевой лавре); обычно он повёрнут в профиль (как и изображения бесов), чтобы зритель не встретился с ним глазами. В его лице не ощущается ни злобы, ни жадности (как в западноевропейском типе И. И. со времён Ренессанса), а только уныние. У истоков западной традиции стоит фреска Джотто «Поцелуй Иуды», где лицо И. И. монументально и физиогномически-пластично противостоит лицу Христа, как вульгарность — благородству, низость — царственности, злоба — великодушию. На фресках Беато Анджелико И. И. в знак своего апостольского сана несёт нимб, но только обратившийся во тьму — как бы чёрное солнце. Из литературных использований сюжета об И. И. в 20 в. следует отметить повесть Л. Н. Андреева «Иуда Искариот и другие» (мотив предательства — мучительная любовь к Христу и желание спровоцировать учеников и народ на решительные действия) и драму греческого писателя С. Меласа «Иуда» (И. И. — иудейский националист, отшатнувшийся от Христа ввиду его универсалистской проповеди). БиблиографияБулгаков С. Иуда Искариот, Апостол Предатель//Путь. 1931. № 26–27 Кузнецова В. Н. Евангелие от Матфея. М., 2002 Левинская И. А. Деяния апостолов. Главы I-VIII. Историко-филологический комментарий. М., 1999 Мень А.. Мировая духовная культура. Христианство. Церковь: Лекции и беседы. М., 1995 Мень А. Первые апостолы. М., 1998 Муретов М. Д. Иуда предатель//Православное обозрение. 1883. № 8; Богословский вестник. 1905. № 7–8; 1906. № 1 Отец Александр Мень отвечает на вопросы. М., 1999 Путешествуя с апостолами: Деяния апостолов с комментариями. М., 2002 Толковая Библия. Петербург, 1911–1913. Т. 3 Bruce F. F. The Acts of the Apostles. Greek Text with Introduction and Commentary. Leicester, 1990 Davies W. D., Dale C. Allison, Matthew. A Critical and Exegetical Commentary. Edinburgh, 1997. V. 1–3 Jeremias J. Jerusalem in Time of Jesus. Philadelphia, 1975 Raymond E. The Gospel according to John. New York, 1966, 1970. V. 1–2 Schweizer E. The Good News according to Matthew. Atlanta, 1987 Тема № 275(49)Вот, мы оставили все, что нам за это будет?
|
Гонка вооружений. Ручное оружие
И лично Леонид Ильич Брежнев
Мышление о мышлении
Интеллект-видео. 2010. RSS
|
|