загрузка...

Гипноз и сознание

  • 17.07.2010 / Просмотров: 15374
    //Тэги: гипноз   Гордон   человек  

    Что такое гипноз? Уникальное состояние мозга, не имеющее аналогов в психической деятельности человека? Может, это просто фаза быстрого сна, неглубокое изменение сознания или вариант артистической игры, основанный на представлении о том, как должен вести себя человек в состоянии гипноза? В чем секрет амнезии, так часто имеющий место в гипнозе? Можно ли загипнотизировать животное? О гипнозе, сознании и самореализации личности - член-корреспондент РАН, руководитель лаборатории факультета психологии МГУ Виктор Петренко и психотерапевт Владимир Кучеренко.








загрузка...

Для хранения и проигрывания видео используется сторонний видеохостинг, в основном rutube.ru. Поэтому администрация сайта не может контролировать скорость его работы и рекламу в видео. Если у вас тормозит онлайн-видео, нажмите паузу, дождитесь, пока серая полоска загрузки содержимого уедет на некоторое расстояние вправо, после чего нажмите "старт". У вас начнётся проигрывание уже скачанного куска видео. Подробнее

Если вам пишется, что видео заблокировано, кликните по ролику - вы попадёте на сайт видеохостинга, где сможете посмотреть этот же ролик. Если вам пишется что ролик удалён, напишите нам в комментариях об этом.


Расшифровка передачи


Александр Гордон. Гипноз и сознание – так мы
определили предмет сегодняшнего разговора. Прежде
чем мы, следуя хронологической логике повествова-
ния, вернёмся в начало событий и попробуем опреде-
лить, что такое гипноз и что об этом сегодня думают
учёные, не могли бы вы в нескольких словах расска-
зать о результатах опытов, которые меня очень заинте-
ресовали, по постгипнотическому внушению. Вы знае-
те, о чём я говорю, да? Почему я прошу начать именно
с этого, потому что по кольцу мы вернёмся к разговору,
и надеюсь, вы сможете убедить нашу аудиторию, что
не так уж страшен чёрт, как его малюют.
Виктор Петренко. Cтуденты – психологи знают
известные исследования, скорее даже наблюдения
Фрейда, который проходил практику и учился гипнозу
в Нанси у Бернгейма. Они проводили эксперименты с
постгипнотическим внушением. Суть их в следующем.
Если человек находится в третьей стадии гипноза, а
в третьей стадии гипноза он может передвигаться, от-
крыв глаза…
Александр Гордон. Сомнамбулическая фаза, насколько я понял.
Виктор Петренко. Да. Человека, погружённого в третью стадию,
называют сомнамбулой. Он может передвигаться по
комнате, разговаривать, совершать какие-либо дей-
ствия. При этом если дать ему внушение выполнить
какую-то команду, то, выйдя из гипноза, он её совер-
шит, не помня о том, что она ему была дана в фор-
ме гипнотической инструкции. Т.е. совершит внушён-
ное действие, не помня о факте и содержании внуше-
ния. Фрейд и Бернгейм давали инструкцию испытуемо-
му совершить некое бессмысленное действие: взять
со шкафа старый зонтик, открыть его, пройтись с ним
по комнате. Испытуемый выполнял это. Но на вопрос
Фрейда: «А зачем Вы это сделали?» – человек тут же
находил разумное объяснение своему действию. На-
пример, объяснял, что, посмотрев в окно и увидев ту-
чи, решил проверить исправность зонтика на случай
дождя. Т.е. сразу ответил: ну, типичная ситуация, что
посмотрел в окно, вроде там собираются тучи, и он ре-
шил проверить, работает ли зонтик.
Виктор Петренко. Да, часто человек не знает истинные мотивы
собственного поведения, но заполняет этот вакуум не-
знания вполне разумной интерпретацией. Фрейд это
назвал рационализацией. Так был положен один из
кирпичиков в конструкцию психологических механиз-
мов защиты личности. Мы в своё время тоже развле-
кались, повторяя эти эксперименты, иногда даже не-
множко хулиганя. Например, однажды, когда мы бы-
ли ещё молодыми преподавателями, то, как-то собрав-
шись у меня дома, развлекались психологическими
играми, имитировали психологический тренинг. Затем
как-то перешли к суггестивным приёмам, и я решил
провести постгипнотическое внушение. Среди нас был
наш ровесник – вечный студент, успевший поучиться
на физическом факультете, отслужить в армии и в тот
момент учившийся на психфаке. В общем, имевший
достаточно типичную для студента-психолога биогра-
фию. Я ввёл его в гипнотический транс и решил дать
ему трудно выполнимую постгипнотическую инструк-
цию. Можно, конечно, было бы дать, например, луко-
вицу и предложить её съесть под видом яблока или
дать выпить стакан водки и предложить его выпить как
стакан воды, или наоборот. Но и то, и другое он впол-
не бы мог сделать, просто подыграв мне. Хотелось бы
дать действительно трудно выполнимое задание, и я
придумал нечто иезуитское, что может быть оправда-
но только нашей молодостью. Я дал ему в гипнозе ко-
манду, что когда он из него выйдет, то почувствует не-
преодолимое желание позвонить нашему зам. дека-
на, человеку серьёзному, шутки с которым могли иметь
весьма неприятные последствия, и от общения с ко-
торым наш вечный студент уже имел весьма негатив-
ный опыт. Время было уже за полночь, и студент дол-
го маялся от непонятного ему внутреннего беспокой-
ства, а затем попросил дать ему номер зам. декана,
объяснив нам, что ему необходимо позвонить и узнать
день пересдачи экзамена по политической экономии,
который завалил его друг. Понятно, что это можно бы-
ло бы сделать, позвонив в учебную часть на следую-
щий день утром, да и сам приятель способен был по-
заботиться сам о себе. На лицо классический пример
фрейдовской рационализации.
Получив номер телефона и подняв с постели зам.
декана, который, ошалев от наглости вопроса, не по-
нял, к счастью, кто ему звонит, наш подопытный по-
грузился в расслабленное состояние человека, испол-
нившего трудное, но важное дело. Проводя подобные
игры с постгипнотической инструкцией, мы с Влади-
миром Кучеренко набрели на очень интересный фено-
мен. Когда мы давали испытуемому в гипнозе запре-
щение видеть какой-то объект, например, сигареты, то
по выходе из гипноза, когда его просили перечислить
лежащие напротив него на столе предметы, испытуе-
мый действительно не видел пачку «запрещённых» си-
гарет, отдельно лежащие папиросы.
Владимир Кучеренко. Пепельницу с окурками.
Виктор Петренко. Да. Он может не видеть спички, потому что они
связаны с процессом прикуривания, или зажигалку, на-
пример, может не видеть, а может и видеть, но тогда он
забывает предметную функцию этой зажигалки и уди-
влённо вертит в руках какой-то странный цилиндрик:
«Может, это тюбик из-под валидола?» Т.е. из поля вос-
приятия выпадают объекты, содержательно (семанти-
чески) связанные с запрещённым.
Вот вопрос: как интерпретировать эти результаты?
То есть, происходит как бы генерализация запретной
инструкции на объекты, семантически связанные с за-
прещённым. И вот один из случаев помог нам наме-
тить интерпретацию этой феноменологии. Мы с Вла-
димиром проводили эксперименты, связанные с ис-
следованием влияния эмоций на процессы категори-
зации. Мы вводили испытуемых в различные эмоцио-
нальные состояния и смотрели, как меняются систе-
мы ассоциативных связей в различных состояниях.
Т.е. эмоции как бы изменяют «кривизну» семантиче-
ских пространств, и в этих «кривых зеркалах» миры
«пьяного» и «трезвого», «влюблённого» и «чувствую-
щего вину» различны. Испытуемые заполняли матри-
цу в различных эмоциональных состояниях, которые
мы давали. Дело было в зимней психологической шко-
ле. Это такая форма отдыха и одновременно учёбы,
придуманная отцами-основателями нашего факульте-
та (А.Н.Леонтьевым и А.Р.Лурия), когда профессура,
преподаватели и студенты проводят вместе студенче-
ские каникулы… Студенты делают доклады, препода-
ватели их комментируют, тоже что-то рассказывают,
этакая форма передачи личностного знания.
И вот в Зимней школе мы с Кучеренко проводили
гипнотический сеанс в комнате, где проживало два че-
ловека. Один студент был, собственно, испытуемым,
а второй, его сосед, попросился присутствовать на се-
ансе, так сказать, в роли наблюдателя. Для того что-
бы его присутствие не отвлекало испытуемого, мы, дав
последнему соответствующую гипнотическую инструк-
цию, сделали его соседа «невидимым».
Александр Гордон. То есть, вы внушили испытуемому, что его на-
парника нет в комнате.
Виктор Петренко. Да, дали такую инструкцию, что он невидим. Че-
рез некоторое время, когда этот человек убедился, что
на него не обращают внимания, а эксперимент длил-
ся долго и дело было к ужину, он достал бритву и на-
чал брить свою щетину. И испытуемый… Вот это уж не
сыграешь! У него буквально волосы чуть ли не дыбом
встали. Он не мог понять источник звука. Ведь мы же
сделали человека невидимым, но не сделали неслы-
шимым…
Владимир Кучеренко. А звук звучит где-то рядом, в пространстве. Ис-
пытуемый отходит в сторону, пытается заглянуть за
стену, а источник звука тогда по отношению к нему ме-
няется. То есть, его персептивная гипотеза всё время
не оправдывается.
Александр Гордон. Так получается, что бритва-то исчезла не семан-
тически, а в привязке к этому конкретному человеку.
Виктор Петренко. Бритву он не видел, но он слышал звук. Испы-
туемый пошёл на встречу источнику звука, второй че-
ловек, растерявшись, встал. И вот, не дойдя буквально
несколько сантиметров до него, испытуемый вошёл в
глубокий транс, как бы «поплыл».
Александр Гордон. Самостоятельно.
Виктор Петренко. Да, самостоятельно. Возникло глубокое про-
тиворечие. Вспомним, что одной из форм наведения
транса является нарушение привычного видения, как
в техниках Дона Хуана у Кастанеды, создание раз-
ного рода противоречий. Вспомним буддистские коа-
ны или создание парадоксов в Нейролингвистическом
Программировании. В данном случае, противоречие в
том, что, «не видя» источника звука, испытуемый не
пытался пройти насквозь своего «невидимого» соседа
по комнате, и в то же время он как бы не видел его, раз
ему был непонятен источник. И вот мы начали экспе-
риментировать вокруг этого. Оказалось, что когда…
Александр Гордон. Давайте интерпретацию оставим на сладкое, я
специально для затравки просил рассказать об этом
эксперименте, а вернёмся всё-таки назад, на сто с
лишним лет, а может быть, и на несколько тысяч лет,
для того чтобы понять, как развивалось представление
о гипнозе, когда человек столкнулся с гипнозом, и что
думают о гипнозе учёные сегодня, что это за состояние
такое.
Владимир Кучеренко. С историей очень сложно, потому что непонят-
но, откуда это считать, с того времени, когда появил-
ся термин «гипноз», или с эпохи месмеризма. Месмер
был великолепным популяризатором, это удивитель-
ная личность, за которым пошли массы. То есть явле-
ние стало известным широкой публике, а не только
узкому кругу врачей, специалистов. А явление это из-
вестно с древности. Техники медитации известны дав-
но. И, в общем-то, гипноз рассматривается как один
из методов достижения широкого континуума изменён-
ных состояний сознания.
Виктор Петренко. Только тогда человек, вызывающий гипноз, на-
зывался не гипнотизёр, а магнетизёр, он использовал
магнит, и считалось, что магнит оттягивает болезнь, и
что вот эта сила магнита, так сказать, вводит человека
вот в это состояние.
Владимир Кучеренко. Потом один магнетизёр забыл магниты дома, он
не мог объяснить, что вот сеанс его не сорвётся по этой
причине, и вынужден был делать то же самое…
Александр Гордон. Только руками.
Владимир Кучеренко. Только руками, без магнитов. И потом пошло
представление о животном магнетизме. Потому что,
когда делаешь пассы, возникает такое ощущение,
словно из рук исходит какая-то «энергия». Сейчас пас-
сы используются в гипнозе как вспомогательное сред-
ство. В некоторых случаях они дают очень хорошие ре-
зультаты. Они могут хорошо влиять на химизм крови,
снимают головные боли, с их помощью легко убирает-
ся приступ радикулита. Но когда делаешь пассы, воз-
никает такое ощущение покалывания в руках, вибра-
ции, как будто действительно какая-то энергия истека-
ет. И у человека, которому делаешь пассы, возникает
ощущение какой-то волны, которая проходит по телу.
И вслед за этим наступает трансовое состояние. Пер-
воначально «магнетизёры» в транс вводили с помо-
щью пассов, а потом уже научились использовать сло-
ва. Гипноз, термин «гипноз», фактически связан уже с
применением словесных техник воздействия. А они су-
щественно расширили диапазон регуляции трансовых
состояний, среди которых есть очень много интерес-
ных и полезных. Хотя изменённые состояния сознания
очень разные бывают, бывают и патологические состо-
яния…
Виктор Петренко. Фармакологией вызванные, переутомлением,
психозами, религиозным экстазом и т.д.
Александр Гордон. Может, мы будем говорить просто о гипнозе как
о сознательном акте одного человека по отношению к
другому? Есть гипнотизёры, и есть испытуемые, что-
бы сузить сферу. Это изменённое состояние сознания,
всё-таки как оно научно описывается, что это? Что про-
исходит в это время с человеком?
Виктор Петренко. Вы знаете, есть совершенно разные теории гип-
ноза, например, идущие от Павлова представления о
гипнозе как сне, торможении сознания, от понятия «до-
минанты» Ухтомского, есть психоаналитические трак-
товки гипноза, идущие от Фрейда, Френса, когда гипноз
рассматривается как возрастной регресс и форма ма-
зохистского переживания, когда гипнотизёр восприни-
мается отцом или матерью инфантильного существа
пациента. Есть теория ролей, когда истероидный па-
циент осознанно играет роли, которые фактически от
него требует гипнотизёр.
Владимир Кучеренко. Как бы подыгрывает гипнотизёру.
Виктор Петренко. Но вернёмся к нашим исследованием с посгип-
нотической инструкцией, запрещающей видеть ка-
кой-либо объект. Я хотел бы проинтерпретировать вот
эти наши наблюдения. Так вот, вроде бы испытуемый
как бы не видит запрещённый объект. Но когда даёшь
какие-то громоздкие объекты в качестве «невидимых»,
то испытуемый, указывая другие, обходит громоздкие
«запрещённые», или как в ситуации с «невидимым»
человеком, не пытается пройти сквозь него. Т.е. ведёт
себя так, как будто они каким-то образом всё же вос-
принимаются. Так вот, всё-таки видит или не видит? И
вот когда мы проводили ассоциативные эксперименты
на тему запрещённых слов, то оказывается, что из вер-
бального сознания, посгипнотическая инструкция как
бы вырезает целые семантические пласты. Объект ви-
дится, но не осознаётся. Ещё Гегель в своё время да-
вал такую интересную трактовку восприятия, говоря о
том, что в ощущении и переживании субъект и объект
слиты. Например, вот я провожу рукой по поверхности
стола и чувствую его гладкость. Это моё ощущение, но
одновременно это и характеристика текстуры поверх-
ности. Субъект и объект здесь гносеологически не про-
тивопоставлены. А вот для того чтобы осознать это пе-
реживание, его надо выразить в какой-то иной, в зна-
ковой форме, например, в форме понятия «гладкий»,
тем самым как бы противопоставив субъекту. Да, и вы-
разив в некоторых значениях своё переживание, я могу
коммуницировать, сообщать эту информацию о своём
состоянии другому человеку. Как полагал Бахтин, осо-
знание – это внутренний диалог, и осознаётся то, что
может быть в акте коммуникации передано другому. То
есть, фактически, осознание связано со своеобразной
внутренней речью, а блокирование системы значений,
через которую мы осознаём мир, ведёт как бы к выре-
занию каких-то областей из нашего сознания.
Владимир Кучеренко. А как раз гипнотические состояния, трансовые
состояния, они связаны с тем, что вербальное мышле-
ние уходит как бы на второй план. На первый план вы-
ходит осознание мира в виде чувственной ткани созна-
ния, в виде ощущений, образов…
Виктор Петренко. Ярких образов.
Владимир Кучеренко. Эмоций. То есть, понимаете, когда человек на-
ходится в глубоком трансе, и ему говоришь какие-то
слова, например, слово «лес», то он в это время как бы
не слышит слова, которые ему говоришь. Он не слы-
шит слово «лес». Но он слышит, как птицы поют, он
слышит шум ветра. Он видит деревья, он чувствует за-
пахи леса. То есть, сознанию информация презенти-
руется в первую очередь в наглядно-чувственной фор-
ме. А речь как бы уходит совсем, совсем на второй
план. Вот это характерно для всех изменённых состоя-
ний сознания. И для состояния сна. Сновидение, фак-
тически, – это мысль, совершаемая в виде визуальных
образов, аудиальных образов, кинестетических пере-
живаний.
Александр Гордон. Но тут возникает попутно такой вопрос. Когда
вы выводите из глубокого транса человека, который
под словом «лес» воспринимал реальный, окружаю-
щий его лес, и просите описать, что он видел, он же
возвращает то в вербальную форму. И как этот вер-
бальный лес отличается от…
Владимир Кучеренко. Обычного описания леса?
Александр Гордон. От обычного описания леса.
Владимир Кучеренко. Рита Кузнецова в нашей лаборатории делала
дипломную работу на эту тему. Она сравнивала опи-
сание образа в обычных и изменённых состояниях со-
знания. Образ леса в обычном состоянии испытуемые
описывали с опорой на смысловые, функциональные
характеристики: лес – это пространство, на котором
растут деревья; – место, где можно отдыхать, собирать
грибы, и т.п. А человек в трансе, описывая лес, гово-
рит о своих ощущениях, переживаниях, о звуках, запа-
хах. Он описывает место, которое видит. Обычно мы в
жизни опираемся не столько на процессы восприятия,
сколько на механизмы опознания. Мы не всматриваем-
ся, мы опознаём. А художник, когда смотрит на дерево,
видит, что каждый листок имеет свой оттенок. Нет двух
одинаковых листьев. Он видит пространство, он видит
оттенки цвета, фактуру. Здесь переживание протекает
именно в ощущениях.
Виктор Петренко. Вот с этим, может быть, связано и колоссаль-
ное обострение памяти в состоянии гипноза. Вот Вла-
димир неоднократно получал благодарности от…
Владимир Кучеренко. Прокуратуры.
Виктор Петренко. Прокуратуры, когда помогал свидетелям вспо-
мнить, например, мелькнувший номер на машине, ко-
торый много месяцев назад случайно видел.
Владимир Кучеренко. Всё, что попадает в поле зрения, можно вспо-
мнить. Мозг не теряет информацию. Но она попада-
ет в пассивный запас памяти. Мы сделали такую ме-
тодику, которая позволяет извлекать информацию из
пассивного запаса памяти и переводить в активный за-
пас. В изменённых состояниях сознания наблюдается
феномен гипермнезии. Человек может заново пережи-
вать ситуации прошлого, словно это происходит сей-
час. Методика разрабатывалась для использования в
обучении, апробировалась на школьниках и студентах.
Но использовалась и для помощи правоохранитель-
ным органам.
Например, в работе со свидетелем, который видел
машину предполагаемых преступников. Понятно, что
номер машины мелькнул. Но на нём могли быть бли-
ки. Он мог быть не в фокусе, так как человек смотрел
в это время в другое место. Но, тем не менее, можно
попытаться эту информацию как-то прояснить и номер
машины прочитать или хотя бы те цифры, которые по-
пали в поле зрения.
Виктор Петренко. При этом движение машины испытуемый может
видеть как в замедленной съёмке, рассматривая дета-
ли…
Александр Гордон. Итак, возвращаясь к выводам, которые вы сде-
лали: идёт некая блокада на вербальном уровне, то
есть семантически отсекаются целые пласты.
Владимир Кучеренко. В ситуации запрещения видеть.
Виктор Петренко. Можно не только блокировать, но и наоборот,
можно активировать эти пласты. Кстати, эти резуль-
таты очень похожи на так называемую «методику се-
мантического радикала» Александра Романовича Лу-
рия, в основе которого лежит лай-детектор. В своё вре-
мя один американский полицейский, читая статьи Лу-
рия, создал лай-детектор, фактически, по его работам.
Очень сходная феноменология. В методе семантиче-
ского радикала какие-то понятия подкрепляются уда-
ром электротока. Можно давать другие слова, посмо-
треть, идёт ли генерализация, перенос оборонитель-
ной реакции, сформированной на эти слова. Напри-
мер, если бьёшь на слово «скрипка», то будет давать
оборонительную реакцию и виолончель, и музыка, и
маэстро, и Паганини. И если у меня, например, есть
знакомая девушка Таня, которая учится в консервато-
рии…
Владимир Кучеренко. Играет на скрипке.
Виктор Петренко. Играет на скрипке, то и на её имя будет обо-
ронительная реакция, то есть отсюда возможность де-
лать вот такие вскрытия информации, вот почему ра-
ботал лэй-детектор.
То есть, Александр Романович Лурия полагал, что
этот процесс мышления как раз и состоит в такой акту-
ализации семантических сетей. И причём это на неосо-
знаваемом уровне происходит. Он считал, что девять
десятых процесса мышления осуществляется именно
через такую вот генерализацию, актуализацию семан-
тических сетей.
Владимир Кучеренко. Но понимаете, в чём тут особенность трансовых
состояний: здесь смыслы презентируются сознанию не
в форме продуктов вербального мышления, не в сло-
вах, а в ощущениях. Вот когда читаешь увлекательную
книгу – это тоже трансовое состояние. Но ведь не ви-
дишь же ни строчки, ни абзацы. Забываешь, где ты на-
ходишься. Полностью погружён в движение пережива-
ний, в динамику эмоций, ощущений. Состояния типа
вдохновения – это тоже типичный пример изменённых
состояний сознания.
Александр Гордон. Тут возникает тогда целый ряд вопросов: можно
ли таким образом вызывать вдохновение у человека,
склонного к художественному творчеству? Как не зло-
употребить? Потому что, представьте себе, человеку
находящемуся в трансе, говорят – ты не видишь теле-
визор, и тогда весь этот мощный механизм влияния на
души и умы сограждан просто перестаёт действовать,
его нет.
Вопрос у меня к вам такой будет. Дважды в моей жиз-
ни профессиональные люди пытались меня погрузить
в состояние изменённого сознания. И дважды попыт-
ка заканчивалась неудачно. Причём мне делали такой
приговор: ты сопротивляешься, и ничего никогда не бу-
дет. Я говорю: да как, я же помогаю, наоборот, я хочу, я
никогда не был в этом состоянии, я хочу, ничего не по-
лучается. Это с чем связано, все ли люди внушаемы?
Владимир Кучеренко. Это связано с тем, что по отношению к вам бы-
ли использованы приёмы классического медицинско-
го гипноза. Они рассчитаны, действительно, на очень
узкий круг людей. Не буду объяснять, почему. В клас-
сическом гипнозе есть проблема гипнабельных и не-
гипнабельных испытуемых. Есть гипнабельные люди,
и не понятно, почему они гипнабельны. Их процентов,
10, 15 до 30 выделяют разные авторы. Некоторые до
90. Понимаете, тут колоссальный разброс и субъекти-
визм. Очень много зависит оттого, кто гипнотизирует.
Но есть и другие факторы.
Причины гипнабельности выявить не удаётся. Как
правило, более гипнабельными оказываются люди бо-
лее общительные, свободные, раскованные в обще-
нии, уверенные в себе…
Виктор Петренко. Актёры, спортсмены, те, кто могут хорошо про-
игрывать различные психические состояния.
Владимир Кучеренко. У кого волевые качества лучше.
Александр Гордон. Вот смешно, я актёр…
Владимир Кучеренко. Ну, художественного типа люди по профессии с
изменёнными состояниями сознания.
Виктор Петренко. Спортсмены.
Владимир Кучеренко. Спортсмены, да, конечно. А в то же время,
трансовые состояния и в Африке у всех идут при ис-
полнении магических обрядов. Шаманы в своей прак-
тике не делили людей на гипнабельных и негипнабель-
ных. Все виды психотерапии опираются на изменён-
ные состояния сознания. И психоанализ, и все совре-
менные виды психотерапии используют трансовые со-
стояния. Но там нет проблемы гипнабельных и негип-
набельных. То есть, это проблема классического гип-
ноза, это не ваша проблема, не моя. И к нам она не
имеет отношения. Хотя и мы в своё время столкну-
лись с такой проблемой. В глубоком гипнозе можно
эффекивно изучать психику человека, функциониро-
вание сознания, исследовать механизмы психики. Но
очень мало гипнабельных испытуемых. Мы вынужде-
ны были вот разработать такой метод, который назва-
ли «сенсомоторный психосинтез», он позволяет с лю-
бым испытуемым добиваться тех же эффектов, что и у
глубоко гипнабельных людей. Этот метод мы исполь-
зовали в наркологической клинике для лечения боль-
ных алкоголизмом, для лечения заикания, психосома-
тических расстройств.
Виктор Петренко. Сенсомоторный синтез близок к НЛП (нейро-
лингвистическому программированию), они использу-
ют сходные приёмы…
Владимир Кучеренко. Но тогда этот метод был не известен абсолютно.
Это было давно.
Виктор Петренко. Суть метода в том, что выход в трансовое со-
стояние и соответственно создание «иллюзорных ми-
ров» идёт через последовательную привязку вновь
возникающих ощущений к непосредственно пережива-
емым. То есть идёт последовательная привязка к непо-
средственно ощущаемому всё новых и новых пережи-
ваний разной модальности. Например, трудно челове-
ку вызвать сразу образ дорогого глянцевого журнала с
картинками. Но вначале можно вызвать у испытуемого
ощущения тяжести, тяжести этого журнала. Вот, внача-
ле человек, когда держит определённым образом руки,
то просто физиологически чувствует тяжесть, которую
мы интерпретируем как тяжесть объекта (журнала).
Владимир Кучеренко. Мы вызываем сначала отдельные ощущения.
Потом он чувствует не только тяжесть, но и глянцевую
поверхность этого журнала. Потом у него начинает воз-
никать ощущение размеров какого-то предмета в ру-
ках. Через некоторое время у него возникает ощуще-
ние, что перед глазами что-то проступает, проясняет-
ся. Вот как было бы темно и становится светлее, он
начинает видеть журнал. И когда ему описываешь не-
кую картинку, он, действительно, начинает видеть, она
проявляется, как фотография проявляется в проявите-
ле. Возникает эта картинка, потом…
Виктор Петренко. То есть, привязывая всё новые и новые модаль-
ности, движение, к тяжести…
Владимир Кучеренко. …Ощущение тяжести, глянцевой поверхности,
шуршание страниц.
Виктор Петренко. …Тактильные ощущения, звук от шуршащей
страницы и т.д. Постепенно создаётся некий целост-
ный иллюзорный образ.
Александр Гордон. Но это всё равно вербальное воздействие.
Владимир Кучеренко. Да. Но наши слова начинают восприниматься
испытуемым как его собственные ощущения. Да, он
слышит шорох перелистываемых страниц, он чувству-
ет эти страницы. Вот он перевернул страницу, меня-
ется картинка. Мы ему сначала описываем детально
первые картинки, а потом даём всё меньше и меньше
описаний. И он сам достраивает образ. А потом мы уже
говорим: а вот посмотрите, на следующей странице бу-
дет нечто странное. И уже он сам нам рассказывает,
что он там видит. А посмотрите, вот дальше страница
юмора. Он начинает хохотать и описывать нам, что он
видит. То есть, испытуемый становится всё более и бо-
лее активным…
Виктор Петренко. И креативным.
Владимир Кучеренко. Ну, конечно, там же эндорфины идут. Конечно,
мозг выходит на форсаж. И состояние типа счастья, ти-
па вдохновения.
Виктор Петренко. И вот, такого типа техники, Кучеренко Владимир
и его коллега Вяльба, использовали в 17-й наркологи-
ческой больнице для погружения хронических алкого-
ликов и наркоманов в гипноз для последующего лече-
ния с помощью гипнотерапии. Т.е. практически все они
оказывались гипнабельны.
Владимир Кучеренко. То есть, они не были гипнабельны изначаль-
но, приходили наоборот самые негипнабельные. Но на
сеансах у них всплывали руки, возникали зрительные
образы и слуховые ощущения. Всё шло нормально. То
есть, техника рассчитана была не на здоровых людей,
а на таких вот сложных пациентов, у которых и череп-
но-мозговые травмы в анамнезе и т.п. Это была техни-
ка, уже сделанная не для лабораторий, а специально
для нужд клиники.
Виктор Петренко. И можно посмотреть, как меняется картина ми-
ра пациентов в ходе гипнотерапии. Есть такие техни-
ки анализа личностных конструктов (индивидуальных
форм категоризации) себя и других людей, разрабо-
танные известным американским психологом Дж. Кел-
ли, которые мы активно используем и развиваем в на-
шей исследовательской работе. В частности, Келли ис-
пользовал так называемые «репертуарные решётки»,
для того чтобы психотерапевт получал обратную связь
об изменениях личности пациента в ходе психотера-
пии.
И я хотел бы на примере трансформации семанти-
ческих пространств пациентов (вот этих картинок) по-
казать, как меняется система личностных конструктов
в ходе гипнотерапии. Специфика гипнотерапии заклю-
чается в том, что у пациентов не только создаётся
страх к алкоголю, а страх там создаётся очень силь-
ный, они видят, как собственное тело разлагается, от-
вратительно пахнет алкоголем, то есть у них там очень
сильные негативные переживания, связанные с алко-
голем. Но они испытывают и очень сильные позитив-
ные переживания. Они летают в космосе, созерцают
Землю…
Владимир Кучеренко. Мы создавали у пациентов разные типы пере-
живаний. И переживание смерти, и состояние счастья.
А поскольку алкоголизм и наркомания – это медлен-
ный суицид, у них очень сильная потребность в нега-
тивных переживаниях. То есть, они в основном говорят
о чём? О том, как и что пили, но самая главная тема –
это как было плохо потом. Потребность в негативных
переживаниях должна быть удовлетворена, тогда они
способны перейти к позитивным эмоциям, уходит ал-
когольная апатия, депрессивное состояние.
Виктор Петренко. Вот, и мы делали замеры состояния этих боль-
ных до сеансов и после десяти гипнотических сеансов.
Александр Гордон. А что это за шкала?
Виктор Петренко. Эксперимент был следующий. Пациенты за-
полняли так называемые «репертуарные решётки», то
есть брались множество таких образов, как: «Я сей-
час», «Я в мечтах», «Я через три года», ведь мало ли
каким я себя вижу в мечтах, но какой у меня реаль-
ный прогноз, каким я буду через три года. Брались так-
же другие образы, социальные типажи типа: «человек,
ведущий бессмысленный образ жизни», «уголовник»,
«делец», «хронический алкоголик», «хороший семья-
нин».
Владимир Кучеренко. Несчастный человек.
Виктор Петренко. Верующий человек, несчастный человек. Дела-
ли замеры по множеству шкал, то, как пациенты вос-
принимают каждый образ. Например, «вера в свою
счастливую звезду», т.е. насколько я сейчас верю в
свою счастливую звезду. «Моё физическое самочув-
ствие», «теплота отношений с близкими», «успех у
противоположного пола», «материальное благососто-
яние», «физическое самочувствие» и т.д.
Таких характеристик было порядка 40. Испытуемый
по 5-балльной оценке отмечал своё видение каждого
образа, так сказать, какие характеристики ему припи-
сывались. Получалась матрица. Это типичный психо-
семантический эксперимент. Далее эта матрица под-
вергалась процедуре факторного анализа, чтобы вы-
делить корреляцию шкал – характеристик друг с дру-
гом, и определить базовые факторы, по которым, соб-
ственно, идёт изменение мировосприятия и оценки се-
бя и других людей. Вот, и если смотреть на эту кар-
тинку, то вот первый фактор, вертикальный, интерпре-
тирован как общее физическое, материальное и мо-
ральное благополучие. Мы видим позиции различных
образов-типажей в семантическом пространстве. Мы
видим, что точка первая, это начальное состояние вос-
приятия образа до гипнотерапии, а стрелка, это куда
сместилось…
Владимир Кучеренко. После сеансов.
Виктор Петренко. После сеансов. Это смещение позиций обра-
за в семантическом пространстве показывает, как из-
менилось отношение к нему пациента в ходе гипноте-
рапии. Мы видим, что «я сейчас» после гипнотерапии
примерно уже становится равным в проекции на пер-
вую ось тому, каким я хотел быть в мечтах до сеанса.
Очень интересно то, что, видите, эти стрелки почти
параллельны друг другу. Только какие-то идут вверх,
какие-то – вниз. В математике это называется афинное
преобразование. Мой старший друг Дмитрий Алексан-
дрович Поспелов, экс-президент Ассоциации Искус-
ственного Интеллекта, высказал эту гипотезу о харак-
тере трансформации семантического пространства.
Таким образом, можно выделить некоторый функцио-
нальный оператор, который трансформирует семанти-
ческое пространство, и можно предсказать, как изме-
нятся позиции, в том числе тех образов или тех объ-
ектов, которые не были экспериментально шкалирова-
ны. Например, куда изменятся в ходе гипнотерапии от-
ношения пациентов к литературным персонажам или
конкретным людям.
Второй фактор описывает готовность пациентов к
каким-либо изменениям в жизни и задан оппозицией:
«стабильное бытие – принятие нового». Т.е. на одном
полюсе суждения, описывающие стабильное бытиё,
на другом – изменчивость, готовность к изменениям.
Мы видим, что в ходе гипнотерапии позиция пациен-
та претерпевает изменения. Если изначально пациен-
ты мечтали о некоей стабильности, ведь их же гонят
отовсюду, так сказать, из семьи, с работы, и так далее,
то после сеансов у них уже появляются какие-то мы-
сли о каком-то развитии, пойти куда-то учиться, или
сменить профессию, или что-то перестроить в жизни.
То есть идут смещения и по второй оси. А вот обра-
зы «алкоголика», «человека, ведущего бессмыслен-
ный образ жизни», наоборот, смещается в сторону как
бы стабильного бытия. Т.е., если первоначально их бы-
тие воспринималось пациентами относительно разно-
образным, то теперь, так сказать, с новой позиции, че-
ловек видит, что в этом разнообразии на самом деле
некоторая рутинная стабильность.
Важно подчеркнуть следующее, что изменение са-
мооценки и самовосприятия…
Владимир Кучеренко. Образа «Я».
Виктор Петренко. Образа «Я» ведёт к перестройке вообще карти-
ны мира. Изменив себя как систему отсчёта, в которой
ты осознаёшь мир, ты меняешь весь мир.
Владимир Кучеренко. Сильно меняется мировоззрение. Мы знали,
что меняется личность пациента – потому что, исполь-
зуя личностные тесты, которые пациенты заполняли
«до» и «после» психотерапии, мы фиксировали изме-
нения в установках пациентов.
Виктор Петренко. Я закончу. Это первые два фактора, а есть и
третий, и четвёртый факторы. Дайте вторую картин-
ку, пожалуйста. Например, интересен четвёртый фак-
тор. Видите, в ходе гипнотерапии образ верующего
человека сместился на крайнюю позицию четвёртого
фактора. А диаметрально противоположный ему стал
образ ведущего бессмысленный образ жизни. То есть
в гипнотерапии возникло ещё одно измерение, связан-
ное с осмысленностью бытия, наполненностью жизни
неким трансцендентальным смыслом. Наиболее кон-
трастную позицию по четвёртому фактору занимает
образ верующего человека, хотя, стоит отметить, что
большинство этих пациентов были неверующими. То
есть в ходе психотерапии пациенты начинают задумы-
ваться и о вечном.
Александр Гордон. У меня есть такой вот ещё вопрос. Представь-
те себе, что по этой технике вы работаете с Достоев-
ским, Кафкой или Ницше, и личность пациента изме-
няется приблизительно в ту сторону, о которой вы сей-
час говорите. Что происходит с индивидуальностью –
с той уникальной индивидуальностью, вполне творче-
ской, которая была в нём? Изменяя точку отсчёта, «Я»,
он изменил мир. Но это стал обычный банальный мир
– он никому не интересен.
Владимир Кучеренко. Нет, нет, нет. Мир после сеансов становится го-
раздо более интересным человеку. Понимаете, если
вы поменяли двигатель на более мощный, или отлади-
ли коробку передач, чтобы она лучше работала, у вас
будет совсем другое ощущение, чем если вы едете на
плохом топливе в плохо управляемом автомобиле.
Виктор Петренко. Появляются новые степени свободы, а принять
их или не принять, это уже дело пациента.
Владимир Кучеренко. Понимаете, тут какая вещь. Вот в клинике у
нас задача какая? Действительно изменить мировоз-
зрение человека, характер, личность. Потому что есть
характер язвенника, гипертоника. Мы ничего не сдела-
ем, мы не добьёмся устойчивой ремиссии, не добьём-
ся социальной адаптации, если не изменится мировоз-
зрение, самоотношение, самооценку, образ Я. Мы по-
могаем человеку измениться по его просьбе, по его же-
ланию.
А в экспериментах у нас жёсткое правило: мы не
имеем права ничего менять. Вот мы поэксперименти-
ровали, всё потом сложили на место, всё убрали, спря-
тали. И выпустили человека таким, каким он к нам
пришёл. Эксперименты не должны оказать никакого
влияния на судьбу человека. Пока нет какого-то заказа,
например, бывает, испытуемый просит помочь в чём-
то. Испытуемый Марик попросил помочь ему сдать
экзамен по математике. У него была третья пересдача
в техническом вузе. Приятно как-то отблагодарить ис-
пытуемого. Вот мы провели такой сеанс.
Виктор Петренко. А вначале у него был страх перед математикой,
и я его ввёл в гипноз и внушил ему, что он выдающийся
математик, а я – журналист, который у него берёт ин-
тервью. И он с удовольствием рассказывал о том, как у
него обнаружились эти выдающиеся способности как
раз в том возрасте, в котором он находился.
Владимир Кучеренко. И Виктор его попросил дать какие-то советы мо-
лодёжи, которая сейчас, может быть, испытывает ка-
кие-то трудности, допустим, с математикой. У испытуе-
мого после этого сеанса не было больше никаких про-
блем с математикой. Он, во-первых, успешно сдал этот
экзамен.
Виктор Петренко. Это был очень интересный феномен. После то-
го как я поработал с пациентом, Володя дал ему просто
листать учебник математики, по которому он готовился
к экзамену. На следующий день он получил четыре. То
есть в гипнозе очень обостряется так называемая эй-
детическая память. Есть такой интересный феномен
в психологии, похожий на фотографическую память. В
начале прошлого века людей с эйдетической памятью
было гораздо больше, но, как показали исследования
Величковского, с развитием видеотехники и визуали-
зацией культуры, и, очевидно, с перегрузкой визуаль-
ной памяти их стало гораздо меньше.
Однажды я принимал экзамен у одной филологини,
и она дословно воспроизводила текст книги. Я спраши-
ваю: «Списала?» «Нет, – говорит, – я просто мысленно
вижу нужную страницу и как бы считываю».
Владимир Кучеренко. В девятнадцатом веке эйдетическая память бы-
ла очень распространена, особенно среди художни-
ков.
Виктор Петренко. Гипноз может обострять эйдетическую память.
Александр Гордон. Но тут мы переходим ещё и к постгипнотическо-
му состоянию. Потому что одно дело – под гипнозом
внушить Марику, что он великий математик, и он будет
давать советы. Но потом-то он выходит из этого состо-
яния, возвращается.
Виктор Петренко. У него устраняется страх перед математикой,
он воспроизводит тексты из учебника, но конечно ма-
тематически не мыслит.
Александр Гордон. Но тут опять у меня возникает вопрос. Если мож-
но внушить любому человеку всё что угодно…
Владимир Кучеренко. Но что значит внушить? Это вот не то, что вот
мы – раз и внушили. Это определённая работа, исполь-
зование специальных техник, это технология, включа-
ющая три блока приёмов. Во-первых, приёмы форми-
рования мотивации, разрушения негативных эмоций,
дидактогений. Во-вторых, приёмы извлечения инфор-
мации из пассивного запаса памяти – техника экспли-
кации знаний, не осознаваемых субъектом. И в-тре-
тьих, блок приёмов, направленных на то, чтобы приве-
сти знания в такой вид, в котором они могут осознано
использоваться, – техника переструктурирования, пе-
реработки информации.
Александр Гордон. Да, определённая техника и технология. Я уже
приводил пример. Если можно любого человека по
этой технологии заставить не видеть телевизор… Не
видеть: представьте себе, человек не видит деньги –
ну вот он не видит деньги, и всё. Ну, любая фантазия
на эту тему. Я почему начинаю задавать этот вопрос.
Я чувствую затылком, как телезрители говорят: да как
же можно любого заставить делать всё что угодно?
Владимир Кучеренко. Тут какая вещь. То, что происходит во время
сеанса, это наше совместное с человеком творчество.
Тот, кто проводит сеанс, выступает в роли гида. Вот
если посмотрите направо, вы увидите Эйфелеву баш-
ню. Посмотрите налево… А если человек не делает то,
что мы его просим, не будет результата в плане рас-
крытия тех или иных способностей. Человек делает то,
что он хочет делать. И личность человека не пропада-
ет ни в каком трансе, ни в каких состояниях.
Александр Гордон. То есть, те внутренние моральные принципы,
которые у него есть, моральный закон, на котором он
стоит, нарушить нельзя?
Владимир Кучеренко. Очень интересен эксперимент, когда мы одному
художнику-любителю (он вообще-то работал инжене-
ром) внушили, что он изменил свою профессию, ушёл
в профессиональные художники, и вот прошло 15 лет.
Он нам показывает свои картины. Причём, у него пер-
сональная выставка, и он стал одним из самых извест-
ных, самых любимых художников в мире. Вот он водит
нас, показывает картины.
Виктор Петренко. Кстати, извини. Очень интересны исследования
вот по актуализации творчества в живописи, это рабо-
ты Райкова. Это классика.
Владимир Кучеренко. Причём, эти картины он тогда видел уже как го-
товые продукты, во всех деталях. А после гипноза он
их не помнил, абсолютно.
Виктор Петренко. И он комментировал, помнишь, там…
Владимир Кучеренко. А во время сеанса мы задавали ему вопросы,
чтобы выяснить, что изображено на его картинах. Во-
просы формулировались так, словно мы, так же как и
он, видим эти картины. Мы спрашивали: а почему вот
такая цветовая гамма? Он говорил: ну, понимаете, вот
эти краски… И так мы узнавали, что там на переднем
плане, какая композиция, какой замысел, какая идея,
цветовое решение.
После сеанса наш испытуемый ничего не помнил.
Мы ему рассказывали о картинах, которые он нам не-
давно описывал, а он с негодованием, с возмущением
всё это отвергал, говорил, что ничего этого не было и
не было даже самого сеанса. И такие картины он не
будет писать ни за что и никогда. То есть, выяснилась
такая удивившая нас вещь. Вот говорят, что человек
хочет быть счастливым, или здоровым, или знамени-
тым. Ничего подобного. У каждого свои интересы, и ка-
ждый человек по-своему находит своё счастье. Кто-то
вот мог бы стать гениальным художником, кто-то мог
бы стать писателем, да. Но, и есть какие-то установ-
ки личности, привычки, есть определённая сформиро-
вавшаяся самооценка и внутренние запреты, не даю-
щие нам возможности в полной мере раскрыть свои
способности, свой талант.
Виктор Петренко. Игры, в которые играют взрослые. То есть вы-
игрыш не обязательно психологический выигрыш, не
обязательно связан с удачей и…
Владимир Кучеренко. С реальными эффектами и с реальными дости-
жениями, да. Главное – удовольствие.
Виктор Петренко. То есть своеобразным выигрышем может быть
и бегство в болезнь, и попадание всё время в одну и
ту же ловушку, так сказать, негодный сценарий. И да-
же более того, человек, привыкший к неудачам, сам
провоцирует их. Вот, например, в экспериментах Кур-
та Левина невротик выигрывает несколько раз подряд,
но вместо того чтобы повышать уровень притязания, у
него этот уровень притязания резко падает. Потому что
он уже, зная, что обычно ему не везёт, начинает про-
гнозировать срыв, и вместо радости победы срывает-
ся в невроз…
Владимир Кучеренко. Жизненный сценарий, по Берну, складывается
к пяти годам, его потом уже не изменишь, если не ис-
пользовать трансовые состояния, когда действитель-
но мы можем вскрыть в человеке его способности, та-
лант, который он не использует по жизни просто пото-
му, что он не привык этого делать.
Александр Гордон. Но каковы тут следствия? Если заставить чело-
века пойти чуть-чуть по-другому пути, где гарантия, что
он придёт домой, посмотрит на то, что его окружает, на
людей, с которыми он до этого знался, и скажет: нет,
это не моя жизнь, я хочу жить по-другому.
Владимир Кучеренко. Часто, да, может поменять. Человек имеет пра-
во выбора. Но обычно просто взаимоотношения ста-
новятся более эффективными. И человек становится
менее несчастным.
Виктор Петренко. То есть в этих трансовых состояниях человеку
даётся возможность пережить новый опыт, а выберет
он его или нет…
Александр Гордон. Присвоит или не присвоит.
Виктор Петренко. …внутренняя его свобода.
Владимир Кучеренко. Но обычно человек выбирает то, что лучше.
Виктор Петренко. И такие трансовые состояния создаются и в
жизни тоже, не обязательно гипнотизёром. То есть
жизнь всё время перед нами ставит новые задачки, а
уже выбирать…
Владимир Кучеренко. Просто в трансе легче меняются стереотипы.
Александр Гордон. Легче отказываться от чего-то.
Владимир Кучеренко. Лучше формируются какие-то новые воззре-
ния. Могут меняться динамические стереотипы: по-
черк, походка, мимика, жестикуляция. Изменить по-
черк в обычном состоянии невозможно. Графологиче-
ская экспертиза различит почерк мужчины и женщины,
определит возраст. Но, пожалуйста, в гипнозе внуши-
ли, что человеку 8 лет и почерк стал таким, что ни одна
экспертиза не отличит от восьмилетнего.
Александр Гордон. Всё, вы меня уговорили, я прихожу к вам на гип-
ноз. Может, из меня какой-нибудь толк и выйдет после
этого…

Обзор темы


Краткий экскурс в историю гипноза. Человечество было знакомо с явлениями гипноза еще в глубокой древности. Многие приемы и средства вызывания этого состояния были известны служителям древнейших религий (заклинателям, колдунам, шаманам), нередко использовавшим их в целях врачевания. Храмы асклепиадов, «потомков» греческого бога медицины Эскулапа, были своего рода лечебницами, переполненными различными больными. Чаще всего больным, по их свидетельству, снилось, что сам Асклепий указывал им средство излечения… Для погружения в сон применялись блестящие предметы, металлические плоскости (так называемые «волшебные зеркала»), кристаллы, сосуды. В Египте, например, умели приводить человека в состояние гипноза, предлагая ему пристально смотреть на каплю чернил, на блестящие тарелки с нарисованными на них различными знаками и т. п. Явления гипноза были известны и древним евреям как состояние, в котором человек «спит и не спит, бодрствует и не бодрствует, и, хотя отвечает на вопросы, но душой отсутствует».
Гениальный врач, в свое время обвиненный в ереси, Ф. А. Парацельс (1493–1541) в своих сочинениях впервые употребил термин «магнетизм». Парацельс допускал взаимное влияние людей друг на друга; по его мнению, воля одного человека силой своего напряжения может влиять на духовную сущность другого, бороться с ней и подчинять ее своей власти. Магнитно-флюидная теория была положена в основу учения А. Месмера (1734–1815) о так называемом животном магнетизме. Месмер полагал, что магнетическая сила находится в природе повсюду и обуславливает взаимодействие небесных сил, земли и одушевленных существ. Месмер заметил, что лечебные результаты могут быть достигнуты и без применения магнитов, которыми он пользовался — одним прикосновением рук, и пришел к заключению, что магниты являются только передатчиками особого «флюида», исходящего из человеческого тела.
Начало научного понимания гипноза положил в 1843 г. английский хирург Брейд; он же автор термина «гипноз». Он стремился выяснить, какие особенности человеческого организма содействуют возникновению гипнотических явлений, высказывая предположение, что они вызываются в ганглиозных клетках мозга, и пытался установить, какие отделы мозга принимают участие в этих изменениях.
В 80–90-х г. 19 в. гипноз стал темой работ многих выдающихся исследователей, вскоре разделившихся на две школы. Одни, следуя за возглавлявшим парижскую клинику Сальпетриер Ж. Шарко, придавали ведущее значение в вызывании гипноза резким физическим раздражителям, считая психологические особенности гипноза производными симптомами этого состояния. Другие придерживались взглядов профессора терапевтической клиники в Нанси Бернгейма, утверждавшего, что гипноз не является каким-то особым, самостоятельным состоянием и что все его необычные черты есть прямой результат действенности врачебного внушения, осуществимого и в условиях бодрствования.
В начале 20 в. в России И. П. Павловым была создана физиологическая концепция гипноза как частичного по глубине и локализации сна с сохраняющимся во время него очагом бодрствования. Наличие этого изолированного очага обеспечивает избирательность контакта загипнотизированного с гипнотизирующим (так наз. раппорт), составляющую главную особенность гипноза. Вызывается гипнотическое состояние с помощью особых искусственных условий, представляющих собой сочетание факторов, благоприятствующих засыпанию, с воздействиями, создающими и поддерживающими бодрствующий сторожевой пункт, посредством которого и осуществляется словесное внушение.
Отдельные симптомы гипнотического состояния и различные вариации нормального, физиологического сна могут быть объяснены различными степенями экстенсивности и интенсивности тормозного процесса. В частности, «…в сонном состоянии всегда есть бодрые деятельные пункты в больших полушариях, как бы дежурные, сторожевые пункты». И. П. Павлов иллюстрирует это положение случаями сна при ходьбе и езде верхом, когда торможение ограничивается только большими полушариями и не достигает нижележащих центров. Крепко спящая мать пробуждается при малейшем шорохе ребенка, в то время как другие, даже более сильные раздражители не будят ее; многие люди просыпаются в назначенное для себя время и т. п. И. П. Павлов говорил, что «никакой противоположности между бодрствованием и сном, какую мы обыкновенно привыкли себе представлять, не существует. Все дело сводится только к преобладанию, при известных условиях, то бодрых, то сонных пунктов в массе больших полушарий. Очевидно, что все часто поражающие явления человеческого гипноза есть понятный результат того или иного расчленения больших полушарий на сонные и бодрые отделы».
Таким образом, обычный нормальный сон и гипноз — явления одного и, того же порядка, различающиеся между собой только количественно, но отнюдь не качественно. Это положение наглядно подтверждают следующие факты: если оставить человека в гипнозе, не пробуждая его, то вскоре его частичный сон (частичное торможение) перейдет в обычный естественны сон (общее торможение) и он проснется сам от действия какого-либо внешнего фактора. С другой стороны, существуют способы, применив которые, можно перевести человека из обычного сна в гипнотический, то есть разлитое торможение коры сделать локализованным, частичным («парциальным»). Исходя из сказанного выше, последователи павловской школы делают вывод, что гипнотический сон физиологичен и является модификацией обычного естественного сна.
Однако, когда появилась возможность исследовать биотоки мозга, изучать сон и гипноз с помощью электроэнцефалографии, то выяснилось, что между этими явлениями есть существенные различия. Известно, что биотоки мозга здорового человека обнаруживают при энцефалографии электрические колебания различной частоты. Причем при переходе от бодрствования ко сну эта частота все более уменьшается. Если человек бодрствует и чем-то занят (пишет, читает), у него регистрируются колебания частотой 15–30 в секунду — бета-ритм. Если он спокойно лежит, к тому же с закрытыми глазами, начинают преобладать колебания частотой 8–13 в секунду — альфа-ритм. В состоянии сна эти колебания сменяются более медленными, вначале с частотой 4–7 в секунду (тета-ритм), а затем, по мере того как сон становится глубже, — колебаниями частотой 0,5–3 в секунду (дельфа-волны).
А вот при гипнозе электроэнцефалографическая картина оказалась совсем иной. Если в самых начальных стадиях гипноза, при «вводе» в него амплитуда альфа- и бета-волн несколько снижается, то в стадии глубокого гипноза эта картина чаще всего сменялась выраженным преобладанием немедленных, как во время сна, а быстрых потенциалов — альфа- и бета-волн: примерно такой электроэнцефалограмма бывает в состоянии бодрствования. В гипнозе человек как бы спит, никак не реагирует на внешние раздражители (кроме слов самого гипнотизера), а по электроэнцефалографическим показателям бодрствует.
Значит, по одним признакам гипноз сходен со сном, а по другим — с состоянием бодрствования? Значит, нет при гипнозе и того, что обычно характеризует сон, — торможения коры мозга, угнетения ее деятельности? Вот почему в последнее время ученые все настойчивее говорят о том, что гипноз и сон нельзя идентифицировать: что гипноз — это не просто частичный сон, а иного рода состояние мозга.
Отечественным исследователям (Н. А. Аладжалова и др.) удалось с помощью метода регистрации сверхмедленных колебаний потенциалов мозга зарегистрировать момент скачкообразного перехода начальной стадии гипноза — сомноленции — в наиболее глубокую стадию его — сомнамбулизм. При этом на фоне типичных для сомнолентного состояния волн на кривой колебаний потенциала в одном из отведений внезапно возникает сильный сдвиг уровня потенциала. Анализ развития гипноза показывает, что важную роль в управлении этим процессом играет степень значимости воздействия. По мнению ряда исследователей ведущее место в возникновении и протекании гипноза принадлежит далеко не полностью осознаваемым психологическим факторам — характеру воздействий, исходящих от гипнотизирующего, а также значимый установкам испытуемого (определяющим его отношение к социальной среде, личности гипнотизирующего, к самому процессу гипнотизации). В глубокой стадии гипноза эта доминирующая роль неосознаваемых психологических факторов особенно наглядна. Необычность подобного реагирования всегда казалась парадоксальной. Однако с позиции представления о человеке как о качественно особом существе такой характер реакции загипнотизированного на психологические воздействия предстает как вполне закономерное явление. Гипноз есть качественно определенное психофизиологическое состояние, возникающее в результате перестройки работы мозга на особый режим.
Отличительной чертой гипноза как состояния является строгая, не свойственная ни сну, ни бодрствованию избирательность усвоения и переработки получаемой информации.
Немало споров вызвал вопрос о разделении гипноза на стадии. Предлагалось его деление на 3,6,9,12 и более стадий. Наиболее принято разделение гипноза на 3 стадии: малый, средний и глубокий гипноз — по В. М. Бехтереву или стадии сонливости, гипотаксии и сомнамбулизма — но О. Форелю. Сонливость характеризуется легкой дремотой и мышечной релаксацией, во время гипотаксии наблюдается спонтанная и внушенная каталепсия (феномен восковой гибкости суставов и мышц). Сомнамбулизм — наиболее глубокая стадия гипноза в собственном смысле слова. Гипноз характеризуется рядом особенностей, среди которых следует прежде всего выделить так называемое снохождение (чем и объясняется название стадии — сомнамбулизм), а также возможность внушения галлюцинаторных образов, анестезии, получения извращенных реакций на предъявляемые реальные раздражители, амнезию пережитого во время гипноза, возможность осуществления постгипнотических внушений и др. Однако установлено, что даже находящийся в глубоком гипнозе человек способен оказывать сопротивление неприемлемым для его личности внушениям. Так, попытки внушить гипнотизируемому действия, морально недопустимые, приводили к внезапному выходу из гипнотического состояния, иногда даже с переходом в истерический припадок.
Психоаналитическая концепция открыла новый аспект анализа отношений между гипнотизером и гипнотизируемым с позиции теории перенесения и бессознательного, показав сложность этих взаимоотношений и несостоятельность излишнего упрощения проблемы. Психоаналитическая школа дает следующее определение глубокой стадии гипноза: гипноз — это психическое состояние такого уровня, которое позволяет человеку действовать непосредственно на уровне бессознательного без вмешательства сознании. Гипнотик действует в соответствии со своими бессознательными представлениями. Его поведение не связано с обычными представлениями сознания, оно строится в соответствии с той реальностью, которая существует для него на уровне бессознательного в данной гипнотической ситуации. Пока он находится в сомнамбулической стадии, реальностью для него являются его принципы, воспоминания, идеи. Все то, что окружает его в реальной действительности, имеет для него значение лишь в той мере, насколько оно вовлечено в гипнотическую ситуацию. Следовательно, реальная действительность не обязательно должна состоять для него из объективно существующих предметов со свойственными им качествами. Гипнотик может машинально писать на бумаге и читать им написанное. Но в такой же мере может вообразить себе бумагу и карандаш и манифестировать моторные движения письма, а затем читать им написанное. Истинное значение конкретного карандаша и бумаги зависит от жизненного опыта гипнотика; как только они пущены в дело, они перестают принадлежать его гипнотической ситуации в целом.
В самоучителе по гипнозу Р. Брэга (1992) есть удачное сравнение сознания с умным братом, а подсознание — с доверчивым, глупым братом, который верит абсолютно всему тому, что ему говорят, умный брат следит за тем, чтобы никто не обманул его доверчивого брата, потому что как только доверчивый брат войдет в контакт с кем — либо, он больше не услышит предостережений умного брата, он будет слушать и подчиняться другому. Поэтому цель гипнотизера состоит в том, чтобы обмануть, отвлечь сознание человека и войти в контакт с его подсознанием.
Деятельность обыденного сознания бюрократична. Когда снаружи спокойно, оно работает в своем монотонном режиме. Но достаточно сигнала из внешней среды, который бы врывался диссонансом в монотонный, привычный, накатанный ритм, и косное сознание пасует, теряется, ныряет за советом в иные инстанции психического аппарата, более глубинные, сокровенные, ведающие интуицией, опытом, памятью. И пока оно ищет ответ на вопрос, как воспринимать неожиданную ситуацию, человек автоматически входит в состояние транса (вспомним, транс — это временное состояние, когда сознание сужено и внимание сконцентрировано, погружено внутрь). Это состояние длится недолго (например, удивление, страх, испуг), но данного времени достаточно для информационного воздействия в виде внушения или программирования. И, если гипнотизер натренирован в плане наблюдательности и реакции, он успеет вложить необходимую установку.
Существует множество самых различных способов воздействия, но чем внешне банальнее прием, тем эффективнее он срабатывает. Вся техника строится на парадоксе. Если вы делаете или говорите не то, что от вас ожидается, как бы ломая тем самым логику развивающихся событий и нарушений прогноза. Нарушая прогноз, вы обрываете стереотип. Сознание вашего недоумевающего собеседника оставляет свой пост стража, открывая обезоруженное «я», на которое вы можете воздействовать. В подобных случаях гипнотизер вызывает эффект недоумения. Вот простейший пример, с которым мы сталкиваемся ежедневно.
По мнению Кюби, существенно значимым являeтся то, что гипнотизируемый временно отказывается от врожденных механизмов самозащиты и бдительности, отдавая свою Личность и чувство безопасности в руки другого. В исследованиях Хилгарда подавляющее большинство хорошо гипнабельных субъектов, указывая на сходство со сном, вместе с тем четко отличали гипноз от сна, подчеркивая то обстоятельство, «что тело будто спало, но сознание оставалось необычайно бдительным». Хилгард является ученым, который поддерживает мнение об активной природе состояния гипноза.
Л. П. Гримак считает, что «пусковым психофизиологическим механизмом гипноза чаще всего является филогенетически обусловленный рефлекс „следования за лидером“. Активация этого рефлекса вызывает непроизвольное снижение как сознательного контроля наличной ситуации, так и психической напряженности в целом».
Внушение выступает в роли организующего и охранительного фактора также и при отсутствии опыта поведения в сложной или незнакомой обстановке. В этом случае поведение человека становится подражательным, вследствие чего повышается степень внушаемости: человек нередко вынужден воспринимать рекомендации другого без критической оценки, полностью полагаясь на его опыт. Сами по себе волевые качества «ведомого» могут быть достаточно высокими, но они не включаются в систему отношений с «лидером», а направляются лишь на выполнение подсказываемых им действий.
Признание лидерства врача в вопросах гипнологии при положительном отношении к процессу гипнотизирования (что, в свою очередь, может быть связано с различной мотивацией) приводит к временному, ситуационно обусловленному снижению сознательных волевых процессов гипнотизируемого. Точнее сказать, волевые процессы временно не привлекаются «для участия в этой игре». Л. П. Гримак пишет, что «в качестве испытуемых мы нередко погружали в глубокий гипноз лиц с заведомо высокими волевыми качествами. Для этого нужно было лишь выработать у них откровенно положительное отношение к процессу гипнотизирования, полное понимание важности и необходимости этой процедуры для выполнения конкретной задачи. Разумеется, никаких отрицательных влияний на их профессиональную деятельность или волевые качества в дальнейшем не отмечалось. Наоборот, коррекция состояния и самочувствия в гипнозе на последующий постгипнотический период улучшала их работоспособность, тонизировала физически, повышала уровень выносливости. Мы останавливаемся на этих вопросах лишь потому, что еще и сегодня, причем не только из уст малообразованных людей, но даже из работ отдельных ученых, можно «узнать», что человек, «поддающийся» гипнозу, является «слабовольным субъектом».
В. Е. Рожнов (1985 г.) рассматривает гипноз как качественно особое психологическое состояние, отличающееся от сна и от бодрствования, которое возникает под влиянием направленного психологического воздействия. Первостепенное значение в развитии гипнотического состояния принадлежит далеко не полностью осознаваемым психическим факторам, включающим комплекс воздействия, исходящих от гипнотизера, а также значимым установкам гипнотизируемого. Особо ярко, по его мнению; доминирующая роль неосознаваемых психологических факторов вы ступает в сомнамбулической стадии гипноза, в которой их влияние становится безраздельным, превосходя по своей силе все другие воздействия, даже и весьма значимые биологически.
Согласно концепции В. Л. Райкова (1982 г.), гипноз — это естественный психологический феномен, повышенная потенциальная готовность психики к приему информации ее перестройка и реализации в деятельности. Гипнотическое состояние характеризуется максимальной мобилизацией резервных возможностей человеческой психики, когда расширение возможности управления ЦНС и ВНС, включая некоторые элементы бессознательного, в какой-то степени и организм в целом. В экспериментах В. Л. Райкова исследовалась зависимость различных стадий сомнамбулизма с эффектом внушенной роли и проводимость каналов точек акупунктуры (ПКТА). В ходе исследований выяснилось, что ПКТА в состоянии бодрствования и состоянии сомнамбулизма с внушенной ролью практически не отличаются, в то время как между показателями ПКТА бодрствования и гипнотического сна отличаются значительно. На основании данных экспериментов, видимо, можно выделить активнодеятельное гипнотическое состояние с внушенным образом в особую форму активного или деятельного сомнамбулизма. Исследуя некоторые особенности сомнамбулической стадии гипноза с внушением загипнотизированным той или иной роли и предлагая им выполнить те или иные конкретные задания, связанные с решением психологических тестов Бурдона и рисованием с натуры, В. Л. Райков убедился в возможности стимуляции функции внимания и некоторой активизации изобразительной деятельности во время рисования, причем успехи, достигнутые во время рисования с гипнозом, закрепляются и остаются в бодрствующем состоянии. Визуально такие испытуемые мало чем похожи на спящих, загипнотизированных людей. Они в состоянии действовать активно в условиях заданной роли и эта активность иногда даже несколько больше, чем в состоянии бодрствования. У испытуемых нет изолированного раппорта (связь с гипнотизатором). В пределах заданной роли они контактируют с любым обратившимся к ним лицом, а иногда могут самостоятельно завязывать этот контакт, просить, требовать, приказывать, что подтверждается и автором данного обзора, длительное время исследовавшим поведение испытуемых в состоянии сомнамбулизма с внушенной ролью.
Практика показывает, что человек, достигший даже глубоких стадий гипнотического погружения, которое уже само по себе усиливает во много раз эффект любого внушения (или самовнушения) не в состоянии реализовать сформированное желание, если он не обладает достаточным воображением, чтобы создать яркий образ «программы».
Обсуждая психологические механизмы гипноза, необходимо сказать, что гипнотизация практически не изменяет базисных свойств личности. Однако в глубоком гипнозе осуществляется перестройка работы мозга на особый режим, определяя специфику возникающего психофизиологического состояния. Надо полагать, что те процессы, которые его вызывают, затрагивают качественно иную сторону психологической сферы человека, отличающуюся значительной степенью автономности относительно психической структуры личности. Итак, гипноз представляет собой состояние, отличное по своим проявлениям как от бодрствования, так и от естественного сна. Несмотря на значительное число работ, посвященных выявлению физиологической и психологической природы гипноза, сущность самого феномена гипноза в итоге века исканий (первый международный конгресс по гипнотизму состоялся в Париже в 1889 г.) является до сих пор предметом острых научных споров, в которых обнаруживается как противоречивость отдельных эмпирических фактов, так и уязвимость теоретических позиций.
Петренко В. Ф., Кучеренко В. В. Искусство суггестивного воздействия//Российская наука: дорога жизни. М., 2002.
Язык упорядочивает любую информацию и структурирует ее в социально нормированные формы — образные эталоны-стереотипы, тем самым обобщая исходное содержание, описывая единичное через общее. За восприятием и осознанием мира стоит культура наших предков; во многом мы смотрим на мир их глазами, мыслим их ресурсами. В этом обобщенном типизированном (и одновременно с помощью знаковых средств отчужденном от непосредственно переживаемого) виде информация готова к акту передачи путем коммуникации или вербального мышления в форме автокоммуникации. Сознание, по мысли М.Бахтина, принципиально диалогично.
Г. Гегель в своей трактовке сознания делал акцент на гносеологической противопоставленности субъекта и объекта восприятия. В переживании, в эмоциях, — писал он, они слиты и не выделены. Когда я, касаясь поверхности стола, ощущаю ее «гладкость», это одновременно и характеристика текстуры предмета и мое субъективное переживание. Однако, выражая это ощущение в слове, я одновременно и обобщаю исходное переживание и отчуждаю, по мысли Гегеля, его от себя. В этой отчужденной знаковой форме, доступной социальной коммуникации, содержание моего переживания становится осознанным.
Иллюстрацией этого принципа могут служить наши старые исследования с постгипнотическим внушением. В качестве инструкции испытуемому, находившемуся в глубокой (третьей) стадии гипноза, внушалось, что по выходу из транса он не увидит некий объект (в данном случае сигареты). После сеанса испытуемый действительно не видел находившейся среди других предметов на столе пачки сигарет. Нами был обнаружен интересный эффект генерализации постгипнотической инструкции, заключавшейся в том, что испытуемые не воспринимали не только «запрещенный объект», но и другие, семантически связанные с ним. Так они не воспринимали отдельно лежащую сигарету, полную окурков пепельницу, иногда «не видели» спички или зажигалку. В другом случае испытуемый указал на зажигалку, но вертел ее в руках, называя «цилиндриком», явно не понимая назначения.
Но что значит «не видели» запрещенный объект? Перечисляя прочие объекты и указывая на них, они «не протыкали» пальцем невидимый. Это особенно было заметно в той серии экспериментов, когда запрещенными в рамках постгипнотической инструкции стали лыжи — предмет достаточно громоздкий. Испытуемые «не видели» не только лыжи, но и палки, тем не менее обходя их торчащие острые концы. Более того, когда в роли «запрещенного к восприятию» объекта был другой человек, учет параметров «невидимого» проявлялся наиболее явно.
Опишу яркий случай. Мы проводили длительный эксперимент в Зимней психологической школе. Чтобы сосед по комнате не мешал, мы сделали его «невидимым» для испытуемого. «Отсутствие» напарника в комнате явно проявлялось в поведении последнего, полностью его игнорирующего. Так, уже после выхода из гипноза на предложение отправиться на ужин он выразил желание подождать соседа по комнате, чтобы пойти вместе. Последнему же надоело безучастно сидеть, и, убедившись в отсутствии какого-либо внимания со стороны испытуемого к собственной персоне, он нашел себе занятие — начал бриться. Надо было видеть удивленное лицо испытуемого, его мучительное недоумение, когда, слыша дребезжание электробритвы, он не мог понять происхождение и локализацию источника звука. Такое не сыграешь. Этот прецедент чрезвычайно заинтересовал нас, и эксперимент был продолжен. Сосед по комнате всячески пытался привлечь к себе внимание испытуемого и встал на его пути. Последний не стал пытаться пройти сквозь «невидимую»’ фигуру, а остановился, лицо приобрело характерное сомнамбулическое выражение, и он впал в глубокий транс. Следовательно, он все же видел «запрещенный объект» — соседа, но не осознавал собственное восприятие, так как, по-видимому, необходимая для этого лексика языка была блокирована запрещающей постгипнотической инструкцией. Проверка предположения и была задачей последующего ассоциативного эксперимента. Испытуемому по выходу из гипноза предлагалось дать ассоциации на ситуацию, обычно включающую запрещенный объект. Так, при «запрещении видеть сигареты» это была ситуация «студенческого застолья», где типичными ассоциациями стали «выпивка», «девушки», «сигареты» и т.п. Для запрета «видеть лыжи» — это «зимняя прогулка», обычно «зимний лес», «солнце», «горки», «лыжи» и т.п. Наличие постгипнотической инструкции вызывало выпадение типовых ассоциаций. Запрещающая инструкция как бы вырезала, блокировала в вербальном сознании соответствующую содержательную понятийную область. Переходя на язык И. П. Павлова, можно сказать, что блокирование некоей локальной смысловой области языка, т. е. второй сигнальной системы, ведет к невозможности осознания ее объектов.
Таким образом, восприятие (как во внешнем событийном поле, так и в области внутренне переживаемого) осуществляется не обязательно в виде обычной речи, но часто в форме внутренней, свернутой речи «про себя». Однако, являясь средством осознания окружающего мира и собственных переживаний, оно может и не осознаваться само по себе как таковое. Об этом писал еще Л. С. Выготский, подчеркивая, что понятия как таковые (в первую очередь так называемые житейские) могут и не осознаваться субъектом. Для этого они должны быть рассмотрены в системе отношений с другими понятиями. Чем больше таких системных связей может выделить субъект, например, в модели смысл-текст, тем более осознанным становится понятие, где главный критерий — системность.
Суггестивное воздействие в отличие от информирования или убеждения (например, при рациональной психотерапии) подразумевает такую форму коммуникации, при которой у респондента — человека, подвергающегося суггестивному воздействию, — происходит изменение установок, позиций, личностного смысла, образа «я» (или шире — картины мира), без контролирующей функции сознания. Субъект, подвергающийся подобному воздействию, идентифицирует себя с источником воспринимаемой информации (респондентом) или воспринимает ее как форму внутреннего диалога с самим собой.
Выдающийся ученый Б. Ф. Поршнев выдвигает интересую гипотезу о причинах возникновения множества языков из общего родственного корня — протоязыка, как следствие защиты от суггестивного воздействия слова. Первобытный человек не обладал развитой системой понятий и не мог отстраниться от речи другого как призыва к действию. Необходимостью защититься от чужого воздействия в целях сохранения своей групповой (племенной) ментальности и было, по мысли Поршнева, вызвано разделение родственных языковых семейств. Отчасти этот феномен сохраняется и в современной культуре, когда та или иная социальная общность трансформирует язык своей культуры с целью защиты от диктата заложенных в нем этических норм и правил, порождая, например, молодежный сленг или блатную феню.
Суггестивное воздействие языка сохраняется и в наше время. Тем не менее современный человек способен, поняв речевое сообщение, отделиться от него и выстроить свое отношение к содержащейся в нем информации. Когда на приеме у психотерапевта пациентка рассказывает о своей невыносимой жизни (ее тиранят муж и дети), психотерапевт не воспринимает это сообщение как непреложную истину, не включает ее тут же в свою индивидуальную картину мира, в которой жестокие мучители преследуют невинную жертву. Задача психотерапевта — понять пациентку, а значит, реконструировать ее текст в рамках ее же представлений о правильном и должном, в ее системе отсчета, возможно, искаженной неадекватными мотивами и желаниями. Продуктом рефлексии может стать, например, болезненный синдром «образа мира истерической психопатки».
Отсутствие подобной отстраненности от чужого слова ведет к усилению его суггестивного воздействия. Последнее может реализовываться в результате отождествления источника речевого сообщения и самого респондента, например, под гипнозом, когда он перестает воспринимать голос гипнотизера как внешний источник. Слово не только ассоциативно вызывает некий образ, но и несет энергетическое воздействие. Вернее, последнее, будучи сигнальным, запускает более мощные энергетические процессы.
В терминологии великого физиолога Павлова язык — вторая сигнальная система. Изначально устная речь была связана с важнейшими для жизни образами, действиями, переживаниями. Более сложные понятия, которые можно определить только через отношения с другими, возникли много позже. Поэтому любое речевое воздействие вызывает образы, ассоциации. С возникновением языка мир как бы удваивается. С помощью знаков (слово — один из важнейших элементов знаковой системы) человек управляет собственной жизнью, прогнозирует события и поведение других людей; наконец, он может построить любые идеальные конструкции.
Для поддержания нормального психического состояния человеку необходимы красивые образы, приятные переживания, гармоничные звуки. Даже если мы не обращаем на них внимания, все это воздействует на нас. Если человек живет с тревогой в душе, то на субсенсорном уровне происходит подпороговая суммация, и множество негативных переживаний, накладываясь друг на друга в конце концов вызывают фрустрацию, которая кончается срывом.
«Включая» образ, сама речь в определенном плане программирует поведение человека. В прошлом веке ставился такой варварский эксперимент: преступникам, приговоренным к смерти, закрывали лица и якобы вскрывали вены (на самом деле по рукам стекала теплая вода) — приговоренные умирали… Если человек верит в силу происходящего — для него это смертельно. Верит в целебность — целебно (если ему не рекомендуют выпить яд, конечно). В сознании самого современного, образованного, прагматичного человека, как правило, есть области, отданные иррациональному, мистическому. Когда информация попадает в такую область, действия самого разумного человека могут быть непредсказуемыми.
В быту употребляется много оценочных слов, которые выглядят вполне невинно, но могут сыграть и роль кода, настраивая человека на те или иные поступки. Важно абсолютно все: кто говорит, кому, что, когда, как и при каких условиях. Чрезвычайно важно, кто к нам обращается. Чем значительнее этот человек для нас, чем больше его авторитет, тем сильнее «отдача». Такие виды речевого воздействия, как просьбы, похвалы, лесть, проклятия, приказы, увещевания, содержат мощный эмоциональный заряд. И соответственно воспринимаются. Здесь можно говорить о так называемой логике транса, которая не имеет ничего общего с логикой научных понятий. Логика транса основана не на аргументации, а на эмоционально-образных связях. Чем больше человек склонен к образному мышлению, тем он восприимчивее к подобным вещам. Почему так великолепно кодируются дети? У них еще не развиты сложные связи, они не могут мыслить понятиями, доступные им формы обобщения — синкреты, комплексы, где эмоциональные связи на первом плане. Иногда и взрослый человек становится чувствительным, эмоциональным, внушаемым, нуждающимся в родительской поддержке. В психоанализе описан феномен трансфера, когда пациент начинает относиться к врачу как к родителю, просто не может жить спокойно без его указаний по каждому поводу.
Известно, что, когда животное попадает в ситуацию, не предусмотренную вековыми инстинктами, его поведение как бы перемещается на более раннюю стадию развития (пес начинает вести себя как щенок). Эта закономерность действует и в мире людей. Когда ломаются традиции, рушатся наработанные поколениями стереотипы, взрослый человек часто испытывает инфантильную потребность в руководителе, гуру. Воздействовать можно двумя способами: усиливая аргументацию (тогда тебя поймет взрослый, сильный человек) либо повышая авторитетность источника (этот способ ориентирован на детское в нас). «Я знаю истину! Я восстановлю справедливость!» — говорит некто (необязательно шарлатан). Впадая в транс, он может сам в это верить. Люди чувствуют силу личности и идут за ним. А поскольку тех, кто в новых условиях потерял почву под ногами, либо не нашел своего места, много, то бешеный успех имеют те, в арсенале которых главное — уверенная интонация.

Библиография


Бехтерев В. М. Лечебное значение гипноза. СПб., 1900.
Гримак Л. П. Резервы человеческой психики. М., 1987.
Овчинникова О. В. Гипноз в экспериментальном исследовании личности. М., 1989.
Петренко В. Ф., Кучеренко В. В. Искусство суггестивного воздействия//Российская наука: дорога жизни. М., 2002.
Петренко В. Ф. Основы психосемантики. М., 1997.
Райков В. Л. Гипноз и постгипнотическая инерция как модель исследования творчества//Психологический журнал. 1992. Т. 13. № 3.
Райков В. Л. Биоэволюция и совершенствование человека. Гипноз, сознание, творчество, искусство. М., 1998.
Рожнов В. Е. Гипноз в медицине. М., 1954.
Шерток Л. Непознанное в психике человека. М., 1982.
Aikins D., Ray W. J. Frontal lobe contributions to hypnotic susceptibility: a neuropsychological screening of executive functioning//Int. J. Clin. Exp. Hypn. 2001. № 49 (4).
Croft R. J., Williams J. D., Haenschel C. et al. Pain perception, hypnosis and 40 Hz oscillations//Int. J. Psychophysiol. 2002. № 46 (2).
Kirsch I. The response set theory of hypnosis//Am. J. Clin. Hypn. 2000. № 42 (3–4).
Meszaros I., Szabo C. Correlation of EEG asymmetry and hypnotic susceptibility//Acta. Physiol. Hung. 1999. № 86 (3–4).
Rainville P., Hofbauer R. K., Bushnell M. C. et al. Hypnosis modulates activity in brain structures involved in the regulation of Consciousness//J. Cogn. Neurosci. 2002. № 14, 15.
Raz A., Shapiro T. Hypnosis and neuroscience: a cross talk between clinical and cognitive research//Arch. Gen. Psychiatry. 2002. № 59 (1).
Rossi E.L. In search of a deep psychobiology of hypnosis: visionary hypotheses for a new Millennium//Am. J. Clin. Hypn. 2000. № 42 (3–4).
Williamson J. W., McColl R., Mathews D. et al. Brain activation by central command during actual and imagined handgrip under Hypnosis//J. Appl. Physiol. 2002. № 92 (3).

  • ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ РАЗДЕЛА:
  • РЕДАКЦИЯ РЕКОМЕНДУЕТ:
  • ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ:
    Имя
    Сообщение
    Введите текст с картинки:

  • аноним 2011-01-05 21:47:17

    А где больше про этих ребят разузнать?

Интеллект-видео. 2010.
RSS
X