История балтийских славян, часть 4 (Латвийские русские: десять веков истории ). Ливонские земли
Расшифровка закадрового текста В 1212 г., когда после заключённого договора между Ригой и Псковом было достигнуто соглашение, «чтобы дорога по Двине для купцов всегда была открытой», в Риге появляется «Русское подворье», которое в книгах городского совета называют также «Русской деревней» (das rusische Dorp). Это было поселение купцов, прибывавших с верховьев Даугавы. Образовался целый квартал, где жили исключительно русские. Одни были купцами, другие занимались ремёслами. Имелась и православная церковь Св. Николая Чудотворца (впервые упомянута в 1297 году). Границы Русского подворья можно выделить примерно в районе от здания Сейма, до Шведских ворот и от ул. Трокшню, до ул. М. Трокшню. Впрочем, некоторые исследователи расширяют территорию подворья вплоть до Пороховой башни и ул. Смилшу. Сохранился документ 1222 г., в котором рижский архиепископ Альберт с беспокойством сообщает папе Гонорию III, что православные русские оказывают отрицательное в религиозном отношении влияние на обращённых в католичество местных жителей. В год смерти Альберта, в 1229 г. было заключено торговое соглашение между Ригой и Смоленском. В этом договоре, названном Мстиславова правда приняли участие также Полоцк, Витебск и несколько немецких городов. Со временем русское подворье было включено в разросшуюся Ригу. Образовался целый квартал, где жили русские горожане. Одни были торговцами, другие занимались ремёслами – меховщики, скорняки, кузнецы, каменщики, бочары. Некоторые из них владели в Риге землёй и домами, являясь полноправными рижскими гражданами. На территории подворья находились жилые дома, склады, больница, приют и даже кладбище. В 1345 г. в городе появляется Русская улица. Был здесь и храм Николая Чудотворца (впервые упомянут в 1297 г.). В документах упоминается небольшой монастырь. В 1548 г. русская церковь была закрыта городскими властями. Позднее по приказу рижского бургомистра Николая Экка с башни православного храма были сняты два колокола. В 1621 г. шведский король Густав Адольф захватил Ригу и забрал в виде военного трофея православные иконы, которые подарил библиотеке Упсальского университета, где они находятся и поныне. Сам же храм был разорён. Подворье ликвидировали во время Ливонской войны. Со временем строения его разрушились или были перестроены до неузнаваемости. В конце 16 века Русскую улицу переименовывают в Пивоварную, ныне Алдера. В 1242 г. Ливонский орден после поражения от Александра Невского на льду Чудского озера отказался от прав на Латыголу – восточную Латвию. Позднее рыцарям удалось завладеть Полоцком и даже Псковом. В те годы Русь истекала кровью в борьбе с Золотой Ордой, и русским князьям было тогда не до политического влияния в Прибалтике. Речь шла о самом существовании русского народа и православной веры. Искушённые в интригах тевтоны порой навязывали Пскову союз против Новгорода, в другой раз уже новгородцы шли совместно с рыцарями против псковичей и литовцев. Не раз датчане и шведы вторгались на земли эстов, подчинённых в то время Ливонскому ордену. Конца-края не было пограничным конфликтам. Немалое число пленных, уводимых ливонцами из русских земель, селилось в Латгале и Видземе. Кого-то из них позднее выкупали богатые родственники, а кто-то оставался здесь жить навсегда, и для них земля Балтии становилась родной. Любопытная память о тех страшных временах сохранилась в окрестностях города Бауски. В 1445 году Ливонские рыцари совершили очередной набег в Новгородские земли. Ту область называли Водской пятиной. Жил там народ финского племени вотланды, или водь. Главной целью набега были пленники, поскольку начиналось строительство Бауского замка, и требовалась рабочая сила. Захваченные новгородцы, потеряв каждого третьего по пути, были приведены к месту в количестве около четырёх тысяч человек. Руками водских и русских рабов возводились могучие стены. Спустя годы, те, кто выжил, были поселены в этих местах. Их потомков прозвали криевини (по-латышски русские – krievi). Одним из потомков криевиней был поэт Райнис. После того, как Новгород и Псков стали частью Московского великого княжества, ситуация изменилась. Теперь ордену противостояла сила, несравненно более могучая, нежели ранее. Если до поры, в соответствии с принципом «Натиск на восток» («Drang nah Osten») рыцари последовательно стремились расширить свои владения за счёт древнерусских земель, то теперь решался вопрос о самом существовании Ливонского ордена. Начиная с XVI века Русское государство последовательно воссоединяет земли, утраченные во время княжеских усобиц, раздробленности и монгольского владычества. Москва претендует на роль защитника интересов русских в северной части Прибалтики. В 1492 г. у границы Ливонии, напротив города Нарвы, Иван III выстроил мощную крепость Иван-город. Московский государь начал борьбу за упразднение немецких торговых привилегий, за ликвидацию посреднической роли ганзейских и прибалтийских городов. Ивангород стал успешно конкурировать с Нарвой в торговле с Западом. Ливонский «транзитный мост» начал терпеть убытки. Времена ратных подвигов когда-то сурового и опасного для неприятеля ордена давно сменились коммерческой деятельностью. Рыцари стали перебегать в протестантство, удобства частной жизни и торговый интерес вытесняли монашеское подвижничество. Мудрый магистр Вальтер Плеттенберг, проявляя невероятную политическую изворотливость, умудрился продлить существование Ливонского ордена ещё на несколько десятков лет. Но дни его были сочтены. В марте 1503 года в Москве было заключено перемирие сроком на шесть лет. В последующем, мирные договоры неоднократно продлевались. Ливонцы были вынуждены принять ряд требований русских. В частности, Дерптский (Тартуский) епископ обязался платить дань в пользу Русского государства за его исконную территорию, захваченную тевтонами в XIII веке! Отмечено немало фактов, когда ливонцы всячески препятствовали проезду в российские земли нанятых в Европе мастеров. Порой доходило до заточения в темницу и даже убийства тех, на кого не действовали запугивания. Не лучшим было и отношение к русским купцам. В 1554 году истекло 50-летнее перемирие, заключённое с Ливонией ещё великим князем Иваном III. Для его продления в Москву прибыли послы от магистра ордена. Царь Иван Грозный поручил вести переговоры окольничему А.Ф.Адашеву и дьяку И.М.Висковатому. Адашев напомнил, что немцы пришли из-за моря и взяли силой русскую волость (Юрьевскую), которую великие князья уступили им под условием дани. Но эту дань немцы давно уже не платили! И вообще, «государь на всю землю Ливонскую гнев свой положил», поскольку купцов русских «немцы обижают», и русские кварталы в городах немцы присвоили, а церкви разграбили. Ливонские послы вынуждены были признать все претензии, и переговоры окончились согласием продолжить перемирие ещё на 15 лет. Тем не менее, обусловленный договором срок об уплате Юрьевской дани истекал, а ливонцы с уплатой не торопились. В январе 1558 г. московские войска вторглись в Ливонию. Началась война, продолжавшаяся четверть века. Надо отметить, что, готовясь к продолжению этой войны, царь в то время строго наказывал своим не трогать «ненемцев», т.е. эстонцев и латышей. Ссылаясь на старые летописи, он считал эти земли своими древними вотчинами. Герцог Магнус указывал в одном из писем, что крестьяне из восточной Ливонии, занятой армией московитов, весьма охотно присягали русскому царю и даже оказывали помощь его войскам. В 1560 году в сражении у местечка Эргеме ливонские «воинские люди» были наголову разбиты. Фактически государство Ливонского ордена перестало существовать. На волне этих впечатляющих успехов Иван Грозный мог добиться многого. Но личные качества и ужасные сумасбродства московского владыки в конце концов привели страну к военной катастрофе. Наступала пора опричнины – кровавой внутренней политики, направленной на укрепление самодержавного правления. Прежде всего, царский гнев коснулся его ближайших соратников, многие из которых не одобряли варварского способа ведения войны в Ливонии, её разорения и опустошения, в котором самое деятельное участие принимали служилые татарские орды. Их азиатская жестокость воспринималась в Европе как истинно русское проявление московского варварства. С гибелью Ливонского ордена война не закончилась. Наоборот, в борьбу за «ливонское наследство» ввязались Литва, Польша и Швеция. Ослабленное внутренними проблемами, терзаемое набегами крымских татар, Московское государство с трудом продолжало вести боевые действия. Шведы и поляки один за другим отбирали города, занятые русскими. Поход 1577 года стал последним удачным для царских войск в Ливонии. В следующем году, под Венденом, они потерпели сокрушительное поражение. В том бою отличились русские пушкари, которые до конца исполнили свой долг, отражая атаки противника, пока это было возможно. Объединенные польско-литовско-шведские войска, атаковав на рассвете русский лагерь, разбили царских воевод и захватили пушки. Тогда и распространилась нелепая легенда, что московские пушкари сами повесились на собственных орудиях (стволы пушек торчали над глубоким рвом). На самом деле, как свидетельствуют очевидцы, пушкарей повесили победители. В нынешних учебниках истории среди причин, побудивших Московское государство ввязаться в Ливонскую войну, вопрос возвращения древних русских земель не упоминается вообще. Но сам Иван Грозный говорил об этом постоянно! Вот что он писал Стефану Баторию: «Мы с Божиею волею вотчину свою, Лифляндскую землю, очистили, и ты бы свою досаду отложил». Для Грозного царя эта война была изначально делом правым и справедливым. За землю дедовскую, за вотчину свою воевали русские стрельцы. Беда той далёкой войны в том, что именно тогда в Европе окреп и приобрёл характер аксиомы миф о варварском, восточно-деспотическом характере Русского государства, через призму которого Россия воспринимается на Западе до сих пор. В XVI веке произошло стремительное формирование пропагандистского мифа о «варварской России», являющей собой угрозу для всего западного мира. Тогда в Польше стали популярны так называемые «летучие листки» сообщавшие о «зверствах и насилиях» московитов. Интересно, что отрывки из этих пропагандистских материалах многовековой давности используются и в современных публикациях, когда нужно крепко уязвить уже современную Россию. Кстати, сражения за ливонские земли получили свой диковинный отблеск и в далёкой Сибири. Мало кто знает, что при организации знаменитого похода Ермака купцы Строгановы включили в состав его отряда «немец и литвы триста человек» из числа пленных с Ливонской войны. Если учесть, что общая численность казачьей дружины составляла 840 бойцов, то получается, что почти треть её была из западных «военспецов». Но вернёмся на землю Балтии. Даже несчастный исход Ливонской войны не заставил московских царей отказаться от борьбы за эти территории. Заманчивое предприятие, тем более, что среди жителей Риги, недовольных польским правлением, были сторонники союза с Россией. В 1586 году, во время «Календарных беспорядков», рижане, восставшие против польско-литовского короля, повели переговоры о присоединении к Московскому государству. И хотя беспорядки были подавлены, а их руководители казнены, уже через 14 лет рижский купец Генрих Флягель вёл во Пскове тайные переговоры с доверенными лицами царя Бориса Годунова. В 1654 году после неоднократных просьб гетмана Богдана Хмельницкого, поднявшего на Украине антипольское восстание, Московское царство решило оказать помощь братьям-малороссам. Русские войска повели успешное наступление на принадлежавшие Речи Посполитой белорусские и смоленские земли. Царь торжествовал: «И Смоленск им не таков досаден, что Витебск да Полоцк, потому что отнят ход по Двине на Ригу». Рига тогда уже принадлежала шведам. Поляки просили их о помощи, но просьба осталась без ответа, поскольку у Швеции были свои злодейские планы относительно сильно ослабевшей Речи Посполитой. Ввязавшись в польско-русский конфликт, шведы постарались одинаково уязвить обоих противников. После захвата шведами Варшавы Алексей Михайлович объявил Швеции войну. В июле 1656 года русские взяли Динабург, который был переименован в Борисоглебск. Спустя две недели царские полки овладели Кокенгаузеном (Кокнесе). Он был переименован в Царевич-Дмитров. В августе 80-тысячная московская армия осадила Ригу. За время осады шведский гарнизон совершил несколько вылазок, однако все они были отражены с большими для них потерями. Тем не менее, осада затянулась. Наступившая осень оказалась холодной и дождливой. Не имея флота, русские не могли отрезать морские подступы к городу. Решающий приступ был сорван успешной вылазкой шведов, сумевших захватить 17 русских знамён. В печали царь приказал снять осаду, продолжавшуюся 50 дней. Память о том времени до сих пор сохраняется на фасаде церкви Св. Якоба. Там в стену вмурованы четыре пушечных ядра, которые во время осады Риги попали в башню. В это время русские полки штурмовали Дерпт, который пал 12 октября. Той же осенью были захвачены Мариенбург (Алуксне) и Нейгаузен (Вастселийна). Вполне удовлетворённая достигнутыми успехами, Боярская дума постановила: «Промышлять всякими мерами, чтобы привести шведов к миру». Раздосадованные шведы стремились к реваншу, но неудачи на полях сражений вынудили их заключить трёхлетнее перемирие. Это время было использовано русскими для укрепления своего влияния в землях Восточной Латвии. Деятельный и разумный воевода А.Л.Ордин-Нащокин строит укрепления и храмы, завозит мастеровых людей. В Царевич-Дмитрове готовится флотилия судов для нового наступления на Ригу. Здесь же был создан монетный двор, который чеканил русскую монету. В 1657 году продолжаются переговоры о переходе Курляндии в российское подданство. Герцог Яков направил Ордин-Нащокину проект договора. В соответствии с его первой статьёй, герцогство переходило «в полную совершенную оборону» Московского государства. Правда, из-за активного противодействия Швеции фактического присоединения Курляндии к России не произошло. Шведы захватили самого герцога и заняли все его владения. Ситуация становилась всё более неблагоприятной для русских. Швеция заключила с Речью Посполитой мир. Боярин Ордын-Нащокин настойчиво советовал Алексею Михайловичу уступить Украину полякам и бороться против шведов за Прибалтику. Однако царь считал, что отдать православное славянское население Малороссии под власть католической Польши будет преступлением перед братьями по крови и вере. Было решено замириться со Швецией, вернув ей лифляндские земли, и продолжить войну с Польшей за Украину. Мир был подписан в местечке Кардис (ныне Кярде) 21 июня (1 июля) 1661 года, в так называемом «Домике мира». Эта хрупкая постройка невероятным образом уцелела, пройдя сквозь века. Стоит он в 60 километрах от Тарту, если ехать по дороге на Раквере, невдалеке от озера Эндла. Домик был построен ещё до церковного раскола на Руси и до восстания Стеньки Разина. Ещё не родился Петр Великий, сумевший позднее осуществить многие замыслы своего отца. Столько событий, столько страстей отшумело, а эта хижинка под камышовой крышей всё стоит. История церковного раскола в России -- это повесть о трагедии, разделившей страну и поставившей вне закона самых лучших, самых достойных, самых искренних и честных её детей. Горькие плоды раскола мы пожинаем до сих пор. Малоизвестный, но очевидный факт, что первопричиной раскола в России стал Орден иезуитов. Спасая себя и папский престол от Реформации и внешних врагов, эти Псы господни со времён Смуты пытались претворить её в жизнь. На царя Алексея Михайловича иезуиты действовали не прямолинейно и не лично, но поэтапно, посредством зависимых от них вселенских патриархов и униатов, под благородным предлогом освобождения Константинополя от мусульман. Полностью добиться подчинения православной церкви Ватикану католические эмиссары так и не смогли, но своё чёрное дело они сделали. Патриарх Никон и царь Алексей выступали заложниками собственных политических амбиций и непомерного самолюбия, умело раздуваемых агентами Ватикана. Важнейшей их задачей было столкнуть Московское государство и Османскую империю, которая в то время являлась прямой угрозой для Европы. В то время русский царь уже начинал верить, что наступают сроки, когда Россия приблизится к Босфору, и «третий Рим» возродится в самом Царьграде. Россия вступала в эпоху многовековых войн с Турцией. Даже в XX веке Николай II ещё продолжал грезить о турецких проливах и о возрождении Константинополя. Лукавые советники убедили Алексея Михайловича в том, что традиционное русское православие должно быть реформировано. Требовалось убрать двуперстие, сугубую аллилую и другие обряды первоначального, древнего константинопольского устава, принятого в то время на Руси. Своих, московских «реформаторов», не хватало и потому для этого привлекали украинских священников, уже затронутых униатством. Окончательно церковный раскол будет определён на церковном Соборе 1666 года. В «бунташном» XVII веке противники реформы церкви бежали от ревностных реформаторов на окраины государства. Россия оказалась расколота на два непримиримых лагеря: на тех, кто принял царскую волю и на старообрядцев, «раскольников», которые не желали отступать ни от веры, ни от духа древлеправославия. Власть жестоко преследовала и карала несогласных. Им оставалось либо смириться, либо погибнуть, либо искать «землю обетованную» в Сибири, на Кавказе, в Прибалтике. Очень многие оказались тогда на территории современной Латвии – в Инфлянтах Польских (Латгале) и в Курляндском герцогстве. Войны и эпидемии в то время буквально выкосили население этих мест. Поэтому беглые старообрядцы были весьма благожелательно здесь приняты. Польский король Ян Собеский издал по этому поводу даже специальную грамоту «О свободном жительстве раскольников в польских пределах…» Первые группы ревнителей «старой веры» появились в ливонских землях в 1659 году, т.е. ещё до официального разрыва отношений с Греко-православной церковью. Близ Динабурга, в деревне Лигинишки, в 1660 году был построен первый в Прибалтике старообрядческий храм. Очень давно, ещё в начале XVI века, на левом берегу Двины, напротив Крейцбурга (Крустпилса), стали селиться беглые русские люди. Среди них было много последователей древлеправославной веры. Герцог Яков грамотой от 12 февраля 1670 года жаловал этому поселению статус города и своё имя (по-немецки Jakobstadt -- город Якова, нынешний Екабпилс). С течением времени старообрядцы довольно плотно заселили окрестности Динабурга, Люцина, Иллукста. К концу XVII века они составляли уже значительную часть населения Восточной Латвии. Смотрите все серии История балтийских славян (Латвийские русские: десять веков истории)
|